Эдичка

На лице Джона было написано страшное отчаяние. Мама, увидев это винное царство, долго смеялась, а когда услышала об аренде земли и ста тысячах, заплаченных за нее, то просто схватилась за голову.

– Балбесы, вас же кинули, как последних лохов, – стонала мама.

Я стоял рядом и ничего не понял из этой фразы, хотя все говорили, что я хорошо знаю русский.

«Это, наверное, какой-то особый деловой язык», – подумал я.

Папа с Джоном тоже ничего не поняли, папа ведь изучал классический русский, а уроки разговорного языка брал у старой аристократки Анны Ивановны Шереметевой, которая жила неподалеку от нас.

Когда бабушка Варя впервые услышала все эти обороты речи, она чуть не умерла со смеху. Такие выражения, как «подать прошение на высочайшее имя», или «получать жалованье», или «выезжать в свет», уже давно никто не употреблял. Папа, конечно, многому научился у мамы и бабушки, но современного русского делового языка не знал.

Мама перешла на английский и объяснила Джону, что все его денежки улетели в карманы молдаван безвозвратно и не будет ни земли, ни пшеницы.

– Ты такая пессимистка, – возразил на это Джон. – Они славные ребята!

– Ну да, конечно, – ответила мама, – поэтому сейчас ты сидишь с пятью тоннами уксуса. Отзови чек из банка, – советовала она.

Но было поздно.

Тут еще, на беду Джона, приехала из Молдовы Оксана, он обнаружил ее сидящей на пороге своего дома на чемодане. Джон, конечно, был джентльменом и впустил девушку в дом. Она тут же бросилась все убирать, стирать, готовить, а к вечеру, когда Джон поел и подобрел, сообщила ему, что скоро, то есть ровно через шесть месяцев, он станет отцом. Джон побледнел. Он знал, что у него не может быть детей из-за перенесенной в детстве свинки, о чем радостно сообщил Оксане. Теперь побледнела уже Оксана. Но каким-то образом они с Оксаной договорились, и она стала работать у него экономкой. Вскоре прибыл и отец ребенка, красавец-молдаванин Михаил, и они съехали в какой-то дом, который снимали пять молдавских пар.

Все вышло в точности так, как предсказывала мама. Когда через полгода Джон с лордом выехали обозревать поля пшеницы, то никаких полей не увидели. Они вообще не увидели ничего: ни полей, ни офиса, ни Петра, ни переводчика Володи. В здании, где находился офис с секретаршами, по-прежнему была деловая обстановка, но о Петре и Володе никто ничего не слышал. Они побежали в местную милицию, и им обещали разобраться.

Вечером в баре гостиницы к ним подошел симпатичный молодой человек и сказал на хорошем английском, что он из милиции. Они страшно обрадовались. Молодой человек представился лейтенантом Сидоровым и сообщил, что им надо немедленно уезжать из страны, они связались со страшной бандой грабителей и их могут убить.

Джон с лордом долго думать не стали и на следующее утро улетели из Молдовы. Тут Джон вспомнил мамины слова и согласился наконец с ее правотой.

Этот печальный опыт не остановил Джона, он пытался купить отель в Румынии и землю в Пермской области, местный губернатор продавал ее за бесценок. И опять неудачно, деньги уходили в карманы румын и русских, а Джон все так же оставался ни с чем, в рваных штанах и при разбитой машине.

Кстати, о машине. С ней тоже произошла очень смешная история. Однажды, когда Джон ехал к нам, машина по дороге сломалась. Джон вызвал ремонтников, и те ему объяснили, что автомобиль ремонту не подлежит, и предложили Джону отвезти машину на ближайшую автомобильную свалку. Джон побледнел и затрясся от ужаса.

– Нет-нет, на ней еще можно ездить, отвезите машину к дому моего друга, мы ее за выходные починим, – заявил он парням из ремонтной службы.

Те не стали спорить, понимая, что клиенты бывают разные, и чем богаче, тем причудливее. Машину прикатили к нашему дому, и дома сразу закипела бурная деятельность, мама называла ее беготней куриц без голов. Я сам никогда не видел, как бегают курицы без голов, но думаю, что это печальное зрелище. Стали звонить в гаражи. Джон периодически вбегал в кухню и требовал чаю. Миссис Смит на это не реагировала, чай не делала, потому что знала, пить его Джон все равно не будет, и продолжала спокойно готовить обед.

В это время приехали люди из гаража и подтвердили предыдущий диагноз: машина ремонту не подлежит. Они предложили отвезти ее на свалку уже за пятьдесят фунтов. Джон тяжело вздохнул и согласился, делать было нечего. Со слезами на глазах он смотрел из окна, как увозят его родное дитя.

Тут пришла мама из магазинов и спросила, что это за помойное ведро транспортируют от нашего дома.

– Ха-ха, – сказал Джон, – это не смешно, а жестоко.

Сели обедать, потом пошли в библиотеку курить сигары, миссис Смит понесла туда поднос с кофе. Вдруг из библиотеки раздался нечеловеческий вопль. Кто-то страшно кричал: «Рубашки, рубашки!»

Борька тут же спрятался под диван, он решил, что это его ругают. Я с изумлением наблюдал, как папа с Джоном выскочили из дому, сели в папину машину и укатили куда-то на страшной скорости.

Мама, которая в этот момент пила кофе на кухне с миссис Смит, тихо сказала: