Эдичка

Женщина, сидевшая на ковре и со всех сторон обложенная шелковыми подушками, махнула нам, чтобы мы подошли. Лицо ее скрывалось под покрывалом, видны были только сказочной красоты глаза, огромные, черные.

«Прямо как в сказке из книги „Тысяча и одна ночь“», – подумал я.

– Как тебя зовут? – спросила женщина. – Я мама Ахмеда и меня зовут ум Ахмед.

– А меня зовут Эдичка, – вежливо ответил я.

– Эдичка – англичанин, – вмешался Ахмед.

– Очень приятно, – сказала ум Ахмед довольно равнодушно. – Ну ладно, идите, не смущайте наших красавиц.

– Кто были все эти женщины? – спросил я у Ахмеда, когда мы вышли из сада.

– Это все папины жены, но мама старшая и любимая.

– Сколько же у него жен?

– Пять вместе с мамой. По закону полагается только четыре жены, но одна из жен живет с нами, как кузина.

– А зачем ему столько жен?

– Как зачем? Единственная жена быстро надоедает, ведь мужчине нужно разнообразие, а тут перед тобой все время одна и та же рожа, хоть и красивая.

– А они ругаются между собой?

– Не знаю, наверное, ругаются.

– А кто были эти девочки, которые плескались в бассейне?

– Мои сестры. Только старшая не плавала, ей уже тринадцать.

– А почему нельзя плавать после тринадцати лет?

– Потому что она уже женщина. Вообще-то, в гареме плавать можно всем, но папины жены ужасно ленивые. Они только и делают, что сидят у бассейна или спят. Еще они обожают ходить по магазинам, по врачам и в парикмахерские. Но папа запрещает им выходить из дому, недавно одну жену чуть не похитили, поэтому раз в месяц они летают либо в Париж, либо в Лондон. Они занимают целый этаж в отеле «Риц» и там уж наслаждаются свободой.

– А твои сестры ходят в школу?

– Да, в арабскую школу для девочек, а английский они учат с нашей гувернанткой, которая живет у нас дома. Еще к женам ходит инструкторша по занятиям физкультурой и заставляет их двигаться и плавать.

– Как интересно! Думаю, папиной новой жене Маргарите тоже подошла бы такая жизнь.

– Так у твоего папы две жены?

– Нет, у нас нельзя, чтобы две жены были одновременно, можно только одну. Он сначала с моей мамой развелся, а потом женился на Маргарите, вернее, мама развелась с ним. Эта Маргарита – ужасная, она нас с Борькой терпеть не может. А Борьку она даже хотела отравить!

– Я бы ее убил! Как это твоя мама развелась с папой? Разве это возможно?

– Она ушла жить к Дейву, а потом вышла за него замуж. Теперь мы живем вместе с Дейвом.

– У нас это невозможно: ее тут же закидали бы камнями и посадили в тюрьму. А твой Борька – просто чудо. Я тоже хочу собаку.

– А ты поезжай в собачий приют и возьми брошенную собаку. Они самые преданные.

– Вот здорово, почему я об этом не подумал?! Мисс Трайфл, мисс Трайфл, немедленно идите сюда! – заорал Ахмед во весь голос.

Мы дошли до большой столовой со столом, накрытым на две персоны. Здесь было множество дверей, одна из них открылась, и оттуда показалась кудрявая белокурая голова.

– Джордан, где ты шляешься? Почему ты не встретила меня, когда я вернулся из школы? Познакомься, это мой школьный друг Эдичка, а это, Эдичка, моя гувернантка, ленивая корова Джордан.

От такой наглости у меня чуть челюсть не отвалилась. Если бы я кому-нибудь из взрослых сказал нечто подобное, я не знаю, что бы произошло. Меня, конечно, не выпороли бы, потому что папа был против телесных наказаний, но оплеуху от бабушки Вари я бы получил точно, ну и лекцию о плохом поведении, недостойном английского джентльмена, и, конечно же, никакого пудинга мне бы точно в обед не дали. Джордан поведение Ахмеда совершенно не смутило. Я думал, что гувернантки должны прививать своим воспитанникам хорошие манеры, но, по-видимому, в обязанности Джордан это не входило.

– Господин Ахмед, что вам угодно? – спросила Джордан.

На вид ей было где-то лет двадцать. Она была одета в шорты и майку – должно быть, когда Ахмед позвал ее, Джордан загорала у бассейна.

– Мне нужно после обеда поехать в собачий приют. Организуй все, договорись с ними и скажи шоферу, чтоб ждал.

– Конечно, господин Ахмед. Я все сделаю немедленно.

– Я думал, она твоя гувернантка и должна тебя воспитывать, а она у тебя прислуга.

– Она и есть прислуга, воспитывать она вообще никого не может. Мы ее сами воспитываем. Она учит моих сестер английскому. Да я сам могу ее много чему научить, хоть она и англичанка. Она, по-моему, все наврала в своем резюме, чтобы получить здесь работу и целый день ничего не делать.

Ахмед замолчал, хлопнул в ладоши, и явились слуги с огромными серебряными подносами, уставленными едой.

– Сейчас же поставьте подносы на стол и уходите, – сказал Ахмед.

Его приказание было выполнено немедленно. Мы навалились на еду, которая была вкусной необыкновенно. Ахмед ел руками, а я пользовался ножом и вилкой. Когда мы закончили обед, Ахмед сказал, что мы должны торопиться.