Эдичка

Спорить с бабушкой было бесполезно, и мы отправились на базар. Мама вела машину. Мы долго искали парковочное место в тени. Несмотря на ранний час, машин было очень много. Базар-сук занимал огромную территорию. Это был целый город! Чего тут только не было, и все пестрело от красок.

Я сразу же забыл про жару и во все глаза глядел на это незабываемое зрелище. Сначала мы попали в ряды со специями: целые пахучие горы лежали на прилавках и источали потрясающий аромат. А какое здесь было разнообразие цветов и оттенков: ярко-красные, темно-коричневые, желтые. Бабушка остановилась у одного из прилавков и принялась выбирать шафран, который, как она выразилась, был на вес золота. Шафран бабушка добавляла в куличи, в большом количестве выпекавшимися на Пасху. Продавцы с бабушкой торговались долго. Мешала мама. Она привлекала к себе внимание, торговцы ворковали маме что-то низкими голосами, цокали языком и ели ее глазами. Усы их при этом шевелились и глаза горели огнем. Мама была одета скромно, в длинное арабское платье и черный плащ-покрывало из тех, что назывались абаями, – чтобы не смущать местное население. Но оно все равно смущалось.

– Настя, – сказала бабушка, – ну отойди же, они ничего не слышат.

– Зачем? – возразила мама. – Я сама тебе сейчас все куплю, лучше ты отойди.

Мама заняла место бабушки, продавец за полцены продал ей шафран и нисколько при этом не торговался. Лишь попросил заходить почаще. Потом мы пошли к рядам, где высились горы фиников, абрикосов, инжира и еще чего-то такого, о чем я раньше не знал. Там же мы купили халву и двинулись к свежим фруктам и овощам. К маме подлетел человек с тележкой и предложил свои услуги. Мы с радостью погрузили все покупки в тележку, потому что самое интересное только начиналось.

Во фруктовых и овощных рядах творилось что-то несусветное. Людей было немыслимое количество, все что-то орали, перебегая от прилавка к прилавку. Продавцы вдруг срывались с мест и тоже начинали кричать, хватая покупателей за одежду.

– Мама, а что они делают?

– Торгуются, – ответила мама.

– А зачем?

– Так положено, нельзя соглашаться с первой предложенной тебе ценой, нужно торговаться, иначе пропадает весь смысл и удовольствие от процесса.

– Но почему?

– Традиция такая!

– А-а-а… – протянул я в ответ.

Мама сказала бабушке, что при этом они обзывают друг друга сыновьями ослиц и собак и разными другими непристойными именами, но никто всерьез не обижается – это ведь часть процесса.

Мама приценивалась к товару, ей быстро уступали и просили приходить еще. Тележка наша наполнялась стремительно, но наш извозчик бодро ее катил и не жаловался. Овощи и фрукты паковались в контейнеры: и крупный черный виноград, и клубника, и вишня, и маленькие хрустящие огурчики, и помидоры, которые бабушка почему-то назвала дамскими пальчиками, и огромная дыня, и немыслимых размеров арбуз. Сверху лежала зелень – петрушка, укроп, что-то еще, какие-то огромные листья, похожие на лопухи у нас на даче, здесь их называли салат.

Примерно через час мы попали в ряды с коврами. Среди ковров было сумрачно и прохладно, они лежали прямо на земле, по ним ходили, и это, по словам мамы, улучшало их качество. Мы остановились у одной лавки, чтобы выбрать ковер для бабушки. Хозяин предложил нам сесть и угостил нас холодной водой. От чая и кофе, что были предложены после этого, мы вежливо отказались. Среди ковров мы провели еще час, в результате бабушка выбрала себе какую-то «бухару». Я, пока они выбирали, даже малость заснул.

Дальше мы переместились в золотые ряды. Это была целая улица, по обеим ее сторонам располагались ювелирные магазины. Выставленные в витринах товары были подсвечены, сиянье золота так слепило глаза, что приходилось жмуриться. Вокруг было много женщин, и все покупали золото. Оказывается, в случае развода единственное, что они могли взять из дома мужа, – это золото. Даже дети оставались с мужем. Предполагалось, что чем больше у женщины золотых украшений, тем легче будет ее жизнь после развода. В золотых рядах мы застряли надолго. Я опять заснул на маленьком диванчике в ювелирной лавке, где бабушка и мама покупали себе украшения. Когда меня разбудили, я посмотрел на часы. Оказывается, я проспал целый час!

Потом мы отправились к сувенирным лавкам, где продавали кофейники, лампы, арабские подушки, что-то еще. После сувенирных лавок мы оказались в женском ряду, где торговали женщины-бедуинки. Одеты они были в абаи, черные плащи-покрывала, а их лица скрывали маски, из-под которых блестели глаза. Руки одних торговок прятались целиком в перчатки, у других оставались открытыми кисти рук. Кожу кистей украшали причудливые орнаменты ярко-рыжего цвета. Здесь бабушка чего только не накупила: каких-то снадобий, баночек непонятно с чем, какого-то желтого порошка, который называется хной, именно им и были раскрашены кисти рук бедуинок.

– А почему они бедуинки? – спросил я маму, которая в этот момент нюхала что-то из высокого флакона.