Единое целое (СИ)

- И что же ты на это ответил? – проурчал он низким вибрирующим голосом, и теперь по спине Уотсона пробежала дрожь, заставив его вцепиться в тело любовника.

- Я сказал, что понятия не имею, чем я у них занимаюсь, и если иметь в виду полное пренебрежение моего мужа к социальным нормам и приличиям, я не был бы удивлён, проведи он эти выходные абсолютно голым в постели и без меня, и что я внезапно обеспокоился по этому поводу. Она рассмеялась, но думаю, что главным образом от смущения.

Затем Джон поцеловал его, и губы казались горячими под холодными струями воды. Шерлок застонал от удовольствия, пропуская намокшие короткие пряди между пальцами одной руки, а другой сжимая великолепную округлость джоновой задницы.

- Как я рад, что ты вернулся домой, - прошептал он мужу в губы. – Я чувствовал себя, как Пандора, заключённая в ад.

- По тебе и не скажешь, - пробормотал Джон, кусая партнёра за подбородок. – Но я поверю на слово.

- Это значит, что я люблю тебя, - сказал Шерлок и затем опустился на колени, прослеживая губами знакомые изгибы желанного тела. – Это значит, я благодарен тебя за то, что ты вернулся домой.

- Я всегда возвращаюсь домой, - едва выговорил Джон, в то время как Шерлок, покрыв поцелуями внутреннюю поверхность бедра, прижался ртом к его промежности. – Ты ведь знаешь это, верно? Я всегда буду возвращаться домой – к тебе.

- Я знаю, - последовал ответ. Доктор запустил пальцы во влажные тёмные кудри, и Шерлок взял в рот его член, лаская своего Джона, своего солдата, своего доктора, своё личное чудо, человека, которого он боготворил.

Позже Уотсон вытер мужа полотенцем и перебросил ему пару боксёров.

- Надень это, на остальном не настаиваю. Дико жарко. Надо бы раздобыть вентилятор.

Шерлок поймал его руку и прижался губами к обручальному кольцу. Джон слегка покраснел, ответил любящей улыбкой и снова коснулся вьющихся волос (будь его воля, он вообще не убирал бы оттуда рук). Маленькие морщинки, собравшиеся вокруг глаз Уотсона, ясно давали понять, что он обеспокоен совершенно нетипичными для Холмса изъявлениями привязанности, но всё его лицо дышало нежностью.

Затопившая его безграничная любовь, к какой Шерлок считал себя неспособным ни теперь, ни в будущем, открыла ему, что нужно сделать. Он потянул мужа за руку в гостиную и усадил его на диван. Затем он взял шкатулку, уселся напротив и отдал её, не говоря ни слова. Джон в замешательстве нахмурился и забрал ларец, ничего не понимая, пока не щёлкнул замочком и не открыл его. На его лице появилось нечитаемое выражение, не поддающееся расшифровке. Шерлок закусил нижнюю губу и ждал реакции.

Наконец Уотсон поднял глаза от содержимого шкатулки и пристально посмотрел на мужа, как на незнакомца, будто видел его впервые в жизни.

- Что это? – спросил он угрожающе, и страх волной пробежал по позвоночнику Холмса.

Шерлок осторожно приблизился и закрыл ларец. Две сильнейших зависимости – перебор даже для него. Под внимательным взглядом Джона он с особой тщательностью обдумал слова, набрал в грудь воздух, посмотрел в немигающие глаза доктора и объяснил:

- Это последняя часть меня, над которой ты был до сих пор не властен, и я вручаю её тебе.

Уотсон ничего не понял – и это более чем очевидно. Холмс от бессилия сжал руку в кулак и уставился в потолок, ожидая, что нужные слова придут к нему сами. Они неуловимо крутились на краю сознания, но ускользали, и он осторожно и медленно извлекал их на поверхность, чтобы исключить всякое недопонимание.

- Я хранил это на крайний случай, чтобы не сойти с ума или… как вариант бегства, если бы он понадобился. Иногда… ты не знаешь, что иногда творится в моей голове. Ад, кромешный ад, когда множество голосов говорит одновременно, не умолкая ни на минуту, и я в ужасе вслушиваюсь в каждый из них, пытаясь понять смысл, а наркотик всё это прекращает. Когда наркотики ушли в прошлое, я научился контролировать свой мозг. Получается не всегда, но… но когда ты рядом, мне больше ничего не нужно.

- Ты хочешь сказать, что я заменяю тебе кокаин в борьбе со скукой? – спросил Джон с сомнением; даже Шерлоку должно быть понятно, что такое сравнение не особо лестно.

- Нет, я… Я пытаюсь сказать, что больше такая подстраховка мне не нужна, потому что теперь у меня есть ты. Мне и не хотелось принять наркотик, хотя недавно я думал противоположное, но всё-таки я не стал, потому что знал: ты вернёшься домой и расстроишься, а я не хочу тебя расстраивать. Понимаешь?

Уотсон со вздохом отложил шкатулку в сторону. Он взял мужа за руку и большим пальцем провёл по его обручальному кольцу.

- Ты напугал меня, Шерлок. Что-то случилось?

- Ничего, - последовал очень серьёзный ответ. – Абсолютно ничего, просто… просто ты это ты, и я люблю тебя, и это всё меняет к лучшему. Понимаешь?

Доктор подался вперёд и с нежностью поцеловал свою судьбу в щёку. Детектив закрыл глаза и глубоко вдохнул запах одеколона и шампуня, жёсткой воды, пота – и Джона, который пах домом, и теплом и нерушимой надёжностью.