Единорог

Когда он облокотился плечом на покатый камень, его лицо настолько приблизилось к ее лицу, что их лбы почти соприкоснулись. Он перехватил рассеянный взгляд Алисы. Она не проявила никакого противодействия, глядя на него спокойно, с чувством собственного достоинства, и все еще держала руки в карманах. Он не пытался поднять ее, а склонился над ней и поцеловал ее в губы. Она была спокойна и готова к поцелую. Когда он прикоснулся к новой Алисе, то неясно почувствовал, как что-то сломалось, будто кто-то исчез, но он не мог в данный момент припомнить что или кто.

Часть пятая

Глава 25

— Еще далеко до лососиной заводи?

— Пожалуй, еще миля. Пойдем?

— Да, пожалуйста, Дэнис. Куда угодно, только бы не воз вращаться домой.

Ханна все еще оставалась здесь, но ее чемоданы были уже упакованы, и Мэриан воспринимала ее отъезд как вынос гроба. Возможно, она уедет завтра. Ощущение было такое, как будто в доме находится покойник.

Был еще только вечер так бурно начавшегося дня, но все в Гэйзе изменились, как будто приобрели большой жизненный опыт. Мэриан ждала, немного поспала, снова ждала, надеялась, что ее позовут, решила поехать в Райдерс, но раздумала, подергала дверь комнаты Ханны и обнаружила ее закрытой, просидела час на ступенях, ушла в гостиную с Дэнисом и наконец, с безумным желанием выбраться из смертельной атмосферы дома, отправилась с ним на прогулку.

Раньше, днем, она плакала, но теперь почувствовала своего рода опустошающее спокойствие. Ее удивила глубина собственного отчаяния, возникшего из-за Ханны. И все же было ли это отчаянием? Она хотела, чтобы Ханна покинула дом, и Ханна покидала дом. Назначенное время пришло, и принцессу должны освободить. Имело ли это такое уж большое значение — кто и как? Ночью ей показалось ужасным, что Джералд, который столь долго охранял Ханну, мог так внезапно и просто в решающий момент ее увезти, в то время как друзья, так много протестовавшие, просто не знали, что предпринять. Но возможно, долгое бодрствование Джералда было именно тем, что имело значение и что сделало его сейчас более реальным для Ханны, чем действия всех остальных. Джералд обходился относительно Ханны без теории. Джералда не парализовали аллегории. В конце концов он оказался весьма нужным человеком.

Как бы то ни было, все теперь для нее изменится, и финал истории скрывается во тьме. Она переходила от одной тайны к другой. По мере того как тянулся бесконечный день, Мэриан испытала все меньше ужаса и все больше печали несколько эгоистического толка из-за того, что она полностью лишится Ханны. Это стало частью ее боли, и она говорила себе: «Я ее недостаточно любила, я недостаточно ее понимала».

Она больше не понадобится Ханне, и та ее не позовет. Это по-своему справедливо. Немного позже, днем, на смену абсурдному и расслабляющему утешению пришло странное чувство, которое Мэриан, хотя и не сразу, определила как вновь пробудившееся чувство свободы. Это немного развеселило, хотя и не слишком радовало. Она не ощущала ни экзальтации, ни вины. У нее кружилась голова от изнеможения и свободы. Великий акт разрушения Ханны действительно изменил мир.

Мэриан подумывала, не лучше ли и ей начать упаковывать свои чемоданы. Однако странное предвкушение грядущей перемены, почти отпуска, было слишком сильным. Горничные забросили работу и оккупировали весь дом; болтая на родном языке, они рассиживали, попивая чаи. Никакой привычной еды не подавалось. Мэриан думала, что же произойдет, когда Ханна уедет, оставив их одних. Возможно, они останутся в доме как свора бестолково покинутых слуг, ссорящихся между собой. Они будут здесь до тех пор, пока не приедет Питер Крен-Смит, а он загонит их всех в хлев и превратит в свиней.

— Расскажи мне еще о лососях. Что они делают? — спросила Мэриан, чтобы отвлечься самой и отвлечь Дэниса. Утром он был в слезах, да и сейчас находился в глубоком отчаянии. Весь день он трогательно стремился оставаться рядом с ней.

— Ну, когда им исполняется два или три года, они оставляют заводи и плывут вниз по рекам к морю. Живут в нем, может быть, три или четыре года (думаю, люди точно не знают), а некоторые могут остаться в море и дольше. И там они становятся мощными, большими рыбами. Затем однажды весной возвращаются назад вверх по реке в то место, где родились. Чтобы метать икру.

— Вверх по такой реке, как эта? Как им это удается? Кажется, они могут разбиться на камнях.

— Некоторые разбиваются. Но они очень сильны и ловки. Это как раз те качества, что необходимы для борьбы со стихией. Природа против природы. Мне довелось увидеть, как пытался один из них перепрыгнуть через водопад, как раз в этом месте: он ударялся о камни и падал назад, а затем наконец сиганул вбок, вой на те камни, прополз по земле и бросился в воду выше водопада. Храбрая рыба.

— Храбрая рыба. Да. Я помню, Ханна так сказала однажды. Говорила, что они движутся вверх по реке, как души, пытающиеся приблизиться к Богу.

— Они, безусловно, одержимы необыкновенным желанием.

— Но так страдать…