Единорог

Получение записки Мэриан внезапно прервало самоанализ Эффингэма, становившийся уже лихорадочным. Узнав, что произошло, он испытал потрясение, а затем чувство огромной вины, граничащее с возмущением. Как он мог так ужасно ошибаться, считая, что стал освобождаться и говорить так подробно и рассудочно о своем положении? Затем его охватила жалость, почти неотличимая от ужаса. Что она сделала? Что она сделала сейчас и что в прошлом? Новое преступление внезапно отбросило зловещий свет на старое, и крик Вайолет Эверкрич снова прозвучал в его ушах: «Убийца и прелюбодейка». Потом он почувствовал сострадание, а затем — страх. Он никогда, теперь он знал это точно, не понимал Ханну и не видел в ней неистовства, которое таилось за ее видимым смирением. Она казалась ему невинной овечкой, которую ведут на убой. Но почему? У него были свои причины, чтобы страдать в ее руках, у нее же, несомненно, свои — чтобы страдать в руках Питера. Если для него это было психологическим маскарадом, то для нее в действительности это имело мало общего с духовным ми ром, хотя ему и доставляло удовольствие видеть так чисто сияющий свет вокруг нее. В конце концов, здесь всегда присутствовало насилие. Новое проявление его было почти непреднамеренным выражением горячности ее характера, теперь его поражало, что прежде он ничего не видел и не желал думать об этом. Перемена в положении Ханны, повлиявшая на его освобождение, дала волю и этому неистовству. И теперь, когда человек умер, в его воображении состояние дел изменилось, он стал по-иному понимать старое. Он смотрел с болезненным удивлением на одежду Джералда, все еще находившуюся в его комнате в Райдерсе. Какая- то преобразующая тайна бременем легла на них всех. Тогда он отчаянно захотел поговорить с Максом, но старик отказался принять его. Эффингэм чувствовал себя обязанным попросить позволения увидеть Ханну, но он совершенно не был готов к встрече. Испытывая чувства страха, вины и стыда, он не мог удержаться от мысли, что во всем происшедшем есть и его вина, хотя и не мог понять какая. В минуту крайней необходимости он покинул Ханну ради Алисы. Или, скорее, он покинул ее ради какой- то более настоятельной, а возможно, почти абстрактной заботы о своей судьбе. Любовь Алисы к нему создала некую нишу, где он мог укрыться и заново собрать себя. Однако во всем этом была какая- то неизбежность, как будто собственная судьба Ханны, вызвавшая такую жестокую развязку, просто отбросила его. Он был удален за ненадобностью, но ощущал вину, смешанную с возмущением и явным страхом, перед Ханной, как перед чем-то ядовитым или радиоактивным. Его охватывала дрожь и отвращение при мысли о том, что она сделала. Он испытывал шок всем своим телом, как будто угроза нависла над ним самим. В действительности он еще не hotel ее видеть.

— Не думаю, что есть смысл в твоем посещении, — сказала Мэриан. — Она не станет разговаривать с тобой, и мне кажется, ее не стоит больше беспокоить, — голос дрожал от слез. — Во всяком случае не думаю, что Вайолет и Джеймси позволят кому-нибудь посещать ее, кроме нас с Дэнисом, до приезда Питера. Кто-нибудь из них всегда находится в прихожей. Они держат ее взаперти.

— Значит, Вайолет и Джеймси приняли на себя командование? — спросила Алиса.

— Но кто-то должен был, — сказала Мэриан довольно раздраженным тоном, как будто ее обвиняли. — Дэнис больше ничем не занимается, только сидит с Ханной. Он едва ли вымолвит хоть слово. Кто-то же должен вести дела, а я сама просто не могу. Вайолет действительно взяла на себя ответственность.

— Джеймси очень расстроился?

— Да, я думаю, очень. Он повел себя странно. Сначала впал в истерику, затем стал метаться в поисках вещей.

— В поисках вещей?

— Да, писем и вещей. Они с Вайолет чуть не растащили дом на куски, разыскивая бумаги и прочее… Одна из горничных сказала, что они ищут завещание Ханны.

— Завещание? — переспросил Эффингэм. Его приводила в уныние мрачная комната и тишина дома за спиной. На улице темнело. Он вздрогнул.

— Да. Думаю, Вайолет считает, что Ханна составила завещание в ее пользу, она хочет спрятать его в надежное место до приезда Питера. К тому же есть много других вещей, которые они хотят спрятать и уничтожить. Джеймси сжег множество фотографий. Они жгли письма и что-то еще, но не могли это делать во дворе, поэтому им пришлось постоянно поддерживать огонь на кухне. Должно быть, вы почувствовали запах, когда зашли.

— Могу себе представить, какая потребуется уборка дома перед приездом Питера, — сухо заметила Алиса.

— Питер, да. Не могу поверить, что он приезжает. В это же время завтра он будет здесь.

Они замолчали. Алиса немного подкрутила лампу. Продолжал глухо шуметь дождь. Снизу чуть слышно доносился звук причитаний. Эффингэм подумал: «Бедный Джералд» — и мысленно заметил: «Это мог быть я». Кто знает, истощилось ли неистовство, которое Ханна накопила в этих стенах за годы спокойствия? Ему отчаянно хотелось уйти.

Алиса сказала: