Единственная для темного эльфа 3 (СИ)

Откинувшись затылком к стволу дерева, восседал на внушительной ветке, скрытый от посторонних глаз. Мои действия похожи на бегство. Сердце предает разум, а я не могу ничего с этим сделать. Чем больше времени проходит с момента, как очнулся на холме вместе с ней, тем больше путаюсь в своих мыслях.

Смог бы я вчера угадать первое свое желание на сегодняшнее утро, когда вернулся с охоты, еще до того, когда все проснулись? Забрать ее себе. Согреть. Ручки ее крохотные себе под рубаху просунуть, чтобы жаром живого тела поделиться.

Ну, что за идиот.

Поддался чарам ведьмы, теперь воспоминания о прошедшем вечере в голове проигрываю. Взгляды ее нежные в памяти воспроизвожу, мгновения прикосновений к коже выуживаю, как заботой ее наслаждался. И трясти головой тут не поможет, она прочно засела. Надо же было так попасться… что, если действительно сам клятву принес? Очаровала? Соблазнила? Обманула? А что, если потеря памяти, ее рук дело?

Сам хочу поддаться, словно время полувековой давности возвращается. Я должен срочно придумать что-то, что заставит ее сбросить личину добродетели и святой простоты. Иначе это можно будет считать моим концом. Словно мальчишка влюбленный, что за глупость. Не клятва служения туманит разум, девушка справляется с этим замечательно сама.

Когда в лагере зашевелились, увидел, как волчица первая осторожно выкарабкалась из-под моей ведьмочки, хорошенько потянувшись. А прислушавшись, узнал, что она собирается в город за новостями. Волк не возражал, тихо начиная разогревать вчерашнюю еду и собирать вещи, стараясь не разбудить Аю. Примерно тогда же нашел связку с пойманной мною добычей.

Кашель ее не понравился. Все же надо было позаботиться о том, чтобы как-то утеплить ее место ночлега. В конце концов, она же ведьма, могла и сама об этом подумать. Если она настолько не приспособлена к походным условиям, то мне и спасать ее ни от кого не придется — откинется сама. Я хранитель, а не нянька.

Но не откликнуться не мог. И огонь, что внутри пробудила, не смог унять. Все явственнее стало казаться, будто чувства, что на время заглушили, теперь стремительно набирают свою мощь. Меня с этой женщиной связывает что-то важное, то, что я не могу вспомнить. Не в силах бороться с воздействием ее огромных глаз, вынужден признать, что если не смогу разоблачить ее в ближайшее время, уже не смогу сопротивляться.

И оттого, что речи ее так желанны, касания мною же мнимы, злюсь на себя, на нее, на всех. Какой же ты дурак, Фалькониэль, какой же дурак. Сквозь ценную свободу возжелал иллюзию нужности? Не мальчик же, давно мужчина, а ведом призрачными желаниями. Всего раз я оступился однажды — ошибившись в Ханэле, которого посчитал другом. Прискорбно, что это ничему меня не научило.

Вот только занятый препирательствами, замерший в мгновении тишины наслаждения отвлекшейся ею, завороженно уставился в неглубокое, не нарушающее приличий декольте в недрах расстегнутой куртки. На ней это смотрелось гармонично, красиво, женственно.

Благодаря клятве служения в подопечные мне досталось ходячее искушение. Знал ли я кого-либо за всю свою жизнь, кто смог так же будоражить мою кровь?

Кто я теперь: защитник или раб?

— Ая! — прервал почти интимное мгновение оборотень, отвлекая ее и заставляя обернуться, а меня закатить глаза. — Вот вы где. Рена с новостями, надо уходить.

Естественно, она отступила. Руку отняла, вынуждая меня с трудом побороть желание податься за нею. Волк же, тем временем, стремительно приближался к нам, словно и не заметив, что мы были заняты до того, как он нам помешал. Не посчитал нужным скрывать недовольство перед раздражителем.

— В городе рыщут странные типы, — глядя на Аю, оборотень сказал это для нас обоих. — Скрывают свои личности, потому их установить не удалось, но, думаю, если бы это были имперцы, они бы не прятались.

— Возможно, — девочка кивнула, задумчиво теребя ремешок на куртке.

— Догоняйте, — волк многозначительно глянул на меня, уже оборачиваясь, чтобы уйти в известном направлении. — Мы почти упаковались.

Глядя ему в спину, не посмел произнести слова, что зудели у меня в сознании, пока он не скрылся из виду:

— Я запомню твои слова, ведьма, — не замечая, как девушка содрогнулась от одного обращения, продолжил холодно: — Не знаю, бежишь ты от страха или капризов, но со временем ты поймешь, что играть с чужими чувствами порой чревато. И в особенности, — поймал взгляд блестящих темных глаз. — С чувствами таких, как я.

9. Обещание

9. Обещание

Не дожидаясь ответа, прошел мимо нее, к стоянке. С силой зажмурился, отгоняя наваждение в голове и груди. Противоречие, разрывающее разум, побуждало как бежать из-под ее могущественного влияния, так и схватить в крепкие объятия. Защищать до последнего собственного вздоха.

Как и предполагал, девушка пришла немногим позже меня. Была молчалива и тиха, даже взгляда не поднимала без необходимости. Складывалось впечатление, что она усиленно думает над чем-то, погрузившись в свои невеселые мысли, но о правдивости предположений было возможно лишь догадываться.