Читаем Единственные полностью

Она могла только найти виноватого. Виноват был отец. Он не сумел быть настоящим отцом, в самое сложное время он попросту сбежал. Он оставил дочь, которую следовало всеми средствами удерживать от падения, и оставил жену – в одиночку держать дочь в ежовых рукавицах. И вот теперь забарахлило сердце, начались проблемы с давлением, стали болеть руки и ноги. Во всем этом виноваты муж и дочь.

Если бы был способ их наказать – мать бы, может быть, и наказала. Но реального способа не было, и она утешалась воображаемым. Она представляла себя в больнице, где она ни разу не лежала, почти умирающей, а возле кровати – плачущую дочь и растерянного мужа. Только так они могут осознать, кого теряют, только так. И она, мать, скажет им все – скажет, как они ее измучили, как она устала охранять дочь, как плакала втихомолку, когда ушел муж. Она им скажет, кто они такие – предатели!

Не было в мире никого, кто мог бы ее сейчас пожалеть.

Тот орешек в сердце опять возник, и незримый кулачок сжал его несколько раз. Это было не то чтобы больно, а ощутимо. И страшновато. И неприятно.

Ноги болели. И руки болели. И сон не приходил. Мать повернулась на бок, зажгла ночник и достала из тумбочки лекарства. Знакомая докторша выписала ей снотворное, но называла таблетки новым словом – «транквилизатор». Было еще два обезболивающих. Мать приняла оба, приняла транквилизатор, и через полчаса уже спала.

Проснулась она с большим трудом. Разбудила боль, но не сразу – сперва был просто сильный дискомфорт. Прислушалась. В квартире было совсем тихо. Мать села, растерла колени, растерла руки, вышла из спальни, заглянула в дочкин закуток. Дочери не было. Тогда мать стала собираться на работу.

Там не должны были знать, что ее допекает боль. И потому она обновила запас таблеток в сумке. Завтрак был прост – бутерброды с вареной колбасой и чай. Чаем она и запила пару таблеток.

В прихожей раздался знакомый звук – дочь проворачивала ключ в замке.

Дочь вошла и, не заглядывая на кухню, отправилась в ванную. Мать вышла в коридор, чтобы сказать ей все, что должна говорить хорошая мать дочери, не ночевавшей дома. И увидела на табуретке маленький красный магнитофон.

Когда дочь, уже в халатике, вышла из ванной, мать, терпеливо ждавшая в коридоре, сказала ей одно-единственное слово:

– Шлюха!

Впервые в жизни мать выговорила это слово вслух.

– Я выхожу замуж, – ответила дочь и ушла свой уголок.

Мать поняла, что это правда. Дочь выходит замуж за кого попало, лишь бы убраться подальше от родной матери. Сперва сбежал муж-предатель, теперь покидает дочь-предательница. Господи, за что?

Она опять ощутила в сердце маленький твердый орешек. Но время торопило – нужно было спешить на работу.

И там ее ждали ритуальные приветствия:

– Шурочка, привет!

– Здравствуй, Шурочка!

– Шурочка, зайди потом ко мне, я кое-что принесла!

– Доброе утро, Шурочка!

– Шурочка, солнышко!

– Шурочка, у меня такая новость! Я сейчас забегу, расскажу!

– Шурочка, вы очаровательны!

Там она опять будет улыбаться…

Илона не ожидала от матери горячих поздравлений. Мать не уважала бурных страстей и никогда не позволяла себе ничего чрезмерного. Но одно-единственное «поздравляю» сказать дочери она ведь могла? Этот вопрос следовало решать поскорее, если Буревому предстоит жить в их с матерью квартире.

Комнаты были смежные: дальняя, поменьше, – родительская спальня, а проходная, довольно большая, – зал и уголок Илоны, отгороженный книжным шкафом. Ее всегда удивляло, для чего родителям этот шкаф: мать не любила читать, а отец брал книги у каких-то своих приятелей на комбинате, опрятно заворачивал в газеты, потом возвращал. В шкафу стояли романы, изданные в пятидесятые годы, в блеклых картонных обложках без картинок, и обязательные собрания сочинений – Пушкин, Лермонтов, Гоголь, несколько томов Толстого, несколько томов Маяковского. Такой шкаф даже стыдно показывать Андрею, подумала Илона, нужно прикупить и поставить на видное место хоть что-то современное, желательно пьесы, или хоть из «Библиотеки драматургии».

Вдруг ее чуть ли не холодный пот прошиб: как можно приводить жениха в проходную комнату?! Тетя Таня, когда стало ясно, что дочь и зять приезжают, отдала им дальнюю комнату, а сама поселилась в проходной. Мать на такие подвиги не способна…

Ничего, кроме «шлюха», мать не сказала и ушла. Илона подумала – до смены еще куча времени, употребить его не на что, можно прибраться. Ее белье и кофточки лежали в шкафу, а шкаф стоял в спальне. Она выгребла со своей полки все имущество и ужаснулась: страшное, застиранное! До сих пор она знала, что не придется раздеваться перед мужчиной, и не слишком беспокоилась о своих трусиках, чистые – и ладно.

Начиналась новая жизнь!

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже