Единственные

Трофимыч с машиной ждал не напротив редакции, а в переулке. Рома, умевший бегать куда быстрее Регины, кинулся к телефону-автомату и позвонил Ивану Дмитриевичу.

– Дядя Ваня, выручайте! Ни о чем не спрашивайте, только выручайте! – потребовал он.

– Ну? Что стряслось?

Рома дал адрес, чтобы Иван Дмитриевич на своем раздолбанном «запорожце» успел примчаться первым и вытащить Илону – любой ценой и в любом состоянии. Тот, полвойны прошедший в партизанском отряде, даже обрадовался странному дельцу. Теперь оставалось задержать Трофимыча в дороге подольше.

И откуда только взялась смекалка? Не доехав до нужного дома с полсотни метров, Рома попросил остановить машину, выскочил и добежал до телефона-автомата.

– Варвара Павловна, я возле того дома, скажите Регине – если она возьмет свои слова обратно, я возвращаюсь! – крикнул он.

– Погоди, сейчас я до нее дойду.

Маленькая корректорская находилась в двадцати шагах от большой, ходила Варвара Павловна уже неспешно. Рома ждал. Он видел, как во двор въезжает блекло-зеленый «Запорожец», и усмехнулся. Иван Дмитриевич при нем вскрывал замок маленьким ножиком, а без ножика он из дому не выходит.

Регина уперлась – пусть Рома с Трофимычем войдут, и Трофимыч доложит все как есть, поскольку он – лицо не заинтересованное во вранье. Игра шла ва-банк: мало было шансов, что Регина искренне ошибается, но имелся шанс, что Иван Дмитриевич все же не попадет в Олину квартиру и не успеет вывести Илону. Сердце у Ромы билось – как после стометровки в четырнадцать секунд, меньше у него никогда не получалось.

Однако Иван Дмитриевич оказался надежным товарищем – он успел вытащить заспанную Илону и подняться с ней по лестнице до следующего этажа, когда Рома с Трофимычем входили в подъезд. Он, как выяснилось, успел и прикрикнуть на Олю, чтобы она не выдала подругу: нет тут никакой Илоны, сто лет не была!

Трофимыч попросил позволения позвонить в редакцию и доложил Варваре Павловне:

– Нет тут вашей Илоны, мы возвращаемся.

По дороге Рома соображал – а что же делать дальше? Иван Дмитриевич, скорее всего, оставит Илону там, где взял, но остается невыход на работу, ничего хорошего…

У входа в редакцию его встретила Людка и сказала, чтобы вместе с Трофимычем шел в кабинет к Бекасову.

Там, в кабинете, ждали сам Бекасов, Варвара Павловна и хмурая Регина.

– Трофимыч, докладывай, – велел редактор и услышал доклад: обнаружена какая-то похмельная деваха, Илоны не обнаружено, деваха утверждает, что ее и не было.

– Так, – сказал Бекасов. – Сведение каких-то личных счетов, мне совершенно непонятных. Товарищ заведующая корректурой, что скажете?

– А то и скажу, что с товарищем Айвазовой уже никто работать не хочет. Уж на что Лида спокойный человек, но и она товарища Айвазову еле терпела. Но до таких склок и интриг дело не доходило, – ответила Варвара Павловна. – Мне это в корректуре не нужно.

– Уволить за склоки и интриги опытного работника я не могу… – Бекасов задумался. – Лучше всего было бы, если бы товарищ Айвазова написала заявление по собственному. А замену ей мы за месяц найдем.

В дверь кабинета постучали, ручка дернулась, образовалась щель, а в щели – лицо Илоны.

– Извините, – сказала Илона. – Извините, пожалуйста, что я так опоздала. Мне сказали, что вы вызвали к себе Варвару Павловну… Варвара Павловна, простите меня, я всю ночь не спала…

Бледное осунувшееся лицо Илоны само говорило о бессонной ночи.

– А что случилось? – спросил Бекасов.

– У меня мама очень больна. Ей по ночам бывает плохо.

– Вы позвоните ее маме! Спросите! Спросите, где она ночевала! – воскликнула Регина.

– Сейчас, – отозвалась Варвара Павловна. – Рома, беги, принеси наш талмуд.

В талмуде был миллион закладок, и на одной – рабочий телефон Илониной матери.

Звонок был коротким.

– Она сегодня не выходила на работу, вчера тоже. Бюллетенит, – сообщила Варвара Павловна. Илона посмотрела на нее с тревогой – она не могла припомнить, чтобы мать когда-либо брала бюллетень.

– Ну, что же, товарищи корректоры, идите работать, полосы ждут, – распорядился Бекасов.

Рома пропустил вперед Варвару Павловну и Илону, делая вид, будто не замечает Регину.

У дверей корректорской стоял Иван Дмитриевич. Глядя Роме в глаза, он прищурился. Это означало: ну как, лихо я справился? И, когда Рома проходил мимо него, Иван Дмитриевич без голоса шепнул: позвони…

Илона была тише воды, ниже травы. Регина молчала, читая гранки сквозь зубы. Варвара Павловна всем видом показывала: терпела долго, но раз дошло до клеветы – наведет порядок! Рома старался даже не глядеть на Илону. Когда смена кончилась, он попросту сбежал и вместо звонка сам понесся к Ивану Дмитриевичу.

– Так это и есть твоя краля? – спросил старик. – Послушай, не будь дураком. Она уже начала пить, не удержишь.

– Удержу, – ответил Рома. – Дядь-Ваня, как вы это?..