Единственный, грешный

Небольшие возвышенности, тонкие русла рек, чаще ныряющие под нависшими обрывами берегов, изгибались в странном рисунке. Эти мутные воды давали необходимую влагу любой находящейся здесь живности.

Иногда попадались стада парнокопытных, бредущих к водопою. Черные спины животных покрывала коричневая пыль, частично защищавшая от солнечных лучей. Охота в саванне давно запрещена, осталась только служба по наблюдению за животными.

Кира рассматривала с неподдельным интересом неизвестную ей планету. Если поначалу она старалась смотреть в окно со своего места, то потом, увлекшись, подалась вперед и почти зависла рядом с Лардо. Кирс перевел на девушку насмешливый взгляд, но одергивать не стал, забавляясь ее искренним любопытством. Кроме того, ему неожиданно было приятно внимание серианки к его родной планете. Даже слегка забытые, но с детства привычные виды окрасились новыми красками из-за того, с какой дотошностью пленница рассматривала пейзаж.

Неожиданно для самого Лардо Кира его интересовала, причем это не было обычное мужское внимание, знакомое и понятное, скорее ему было забавно наблюдать, как вспыхивают неподдельным восторгом и восхищением ее агатовые глаза. Ди Грамс знал, что серианцы большую часть года проводят среди суровой зимы, а лето у них скоротечно и длится всего один месяц, в межсезонье слякоть между теплом и холодом. Наверное, для Киры, больше привыкшей к снежным покровам, в диковинку видеть огромные высушенные пространства, где вода бывает лишь в сезон дождей, а едва различимые речушки не в счет.

Лардо рассматривал аккуратный носик, не пострадавший от шрамов, алые губы, которые буквально еще недавно жарко отвечали ему, серебристые завитки неровно остриженных волос, заправленные за ухо, нежную кожу шеи с бьющейся синей жилкой. И поймал себя на желании прикоснуться в этом месте губами, чтобы вновь почувствовать, как часто бьется сердце девушки.

— Это саркалы? — вдруг спросила Кира, ткнув в окно.

— Да. Они вышли на охоту. Мы только что пролетели стадо бьюзов, видимо, саркалы направляются в ту сторону, — проследив за рукой серианки, отозвался Лардо.

Ди Грамс засмотрелся в агатовые глаза, вновь испытав нечто странное. То же самое случилось на корабле, пока они летели на Кирстан, — накатило чувство единения, словно он знал эту девушку всю свою жизнь. Темные с переливом глаза притягивали, гипнотизировали, завораживали. Недаром ночью ему показалось, что у Мильды такие же, и в тот же момент захотелось разгадать эту загадку, рассмотреть под ярким светом привычную голубизну зрачков кирсианки. Но игра светотени закончилась, и на него с вожделением смотрели привычные синие глаза.

Сейчас все было иначе, чем с другими женщинами. Лардо увлекался соблазнением девушек разных рас, выстраивая отношения без каких-либо обязательств, предаваясь страсти. Кира его волновала в физическом плане, этого ди Грамс не отрицал, но не это было главное. Серианка оказалась странная, непонятная и в то же время очень близкая. У кирса были романы с женщинами-военными, но с ними все складывалось совсем не так, как с дочерью адмирала. Может быть, все дело в том, что она пленница и находится полностью в его власти?

Ситуация сложилась необычная для ди Грамса: молодая девушка со шрамами на лице интересовала его не только как женщина, но и как одна из составляющих сложной интриги, в которой он оказался. Она спасла его от взрыва, потому что знала, как управлять «Парусом». Лардо обдумал те события и признался себе: один бы не смог так успешно уйти от неминуемой гибели. Ему повезло, что рядом оказалась серианка. Если бы ее не было, он ничего не узнал бы о кварцанте, о самом взрыве и не улетел бы даже на «Стремительном», если у него вообще оставался бы тогда этот шанс. Ведь не зная языка зуавов, он не смог бы так быстро понять о включенном отсчете на самоуничтожение. Догадался бы, но намного позже. Вспоминая Дарси и остальных пострадавших членов экипажа, Лардо невольно поежился. Даже если бы ему удалось улететь вместе со всеми, то сейчас он еще проходил бы лечение в капсуле интенсивной регенерации.

Лардо не сводил задумчивого взгляда с Киры. Чуть прикрыв веки, он сидел, откинувшись на спинку своего сиденья, позволяя девушке лучше видеть в окно проплывающий мимо пейзаж. Серианка — воин с твердым характером, но при этом очень трогательная и отзывчивая на чужие беды. Пожалела неизвестных ей раненых серианцев, согласившись быть ему переводчиком, хотя, возможно, это обычное сочувствие к соплеменникам. Сдалась во время допроса пилота, выдав себя и подставив адмирала Тресса. Но с другой стороны, проявила участие к Дарси и кирсам со «Стремительного». Пусть она попыталась объяснить свой интерес к адъютанту тем, что он где-то там за нее заступился (кстати, надо узнать, что там произошло), но с остальными вроде бы она увиделась только во время полета. Доброе сердце еще сослужит ей плохую службу, девушка нужна в этой сложной интриге, где и сам генерал стал разменной пешкой для сильных мира сего.