Единство

– Прекрасно! – сказала Эбби. – В этот раз нарисовала карандашом мой портрет! Очень милый. Сразу видно – рука ребёнка!

– Ух ты!

– Это ещё что! – воодушевилась Эбби. – Год назад Стефани взяла плащ, оставшийся со школьного спектакля, и пририсовала к нему глаза и рот светящейся краской. А утром наведалась ко мне в комнату.

Алистер подавил смешок.

– Час ранний, стёкла, естественно, затемнены, – нарочито спокойно продолжала Эбби. – В общем, ещё темно в комнате. Я себе сплю, никого не трогаю. Тут Стефани теребит меня за плечо. Я открываю глаза и вижу это светящееся чудо, говорящее тоненьким голосочком: «С Днём Рождения, мамочка!».

– Творческий подход, – оценил Алистер, отсмеявшись. – И что было потом?

– Что потом? Два подарка, причитающихся дочке, пришлось отложить до Рождества. Правда, один она отыскала раньше.

– Умница. А сколько ей лет сейчас исполняется?

– Уже девять. Вот-вот пойдёт в нашу школу.

«Значит, её дочка тоже Восприимчивая» – догадался Алистер.

– Вы уже проверяли её Ка? – уточнил он.

– Да. И я сама его проверяла, и доктор Джелалл тоже. Когда речь идёт о родных и близких, лучше не полагаться только на свои ощущения. Как бы беспристрастно вы не подошли к оценке, ваша связь с ними всё равно может нарушить чёткое восприятие картины. Но это так, на будущее.

– Я всегда хотел, чтобы Восприимчивыми были мой младший брат Джимми и сестра Сара, – признался Алистер. – Я-то один Восприимчивый на всю семью. Была ещё двоюродная бабушка, но она уже умерла. Так что я сам начал наблюдение, но пока так и не преуспел.

– Тут как повезёт, – вздохнула Эбби. – Даже потомственными Восприимчивыми становятся не все. У смешанных пар они появляются на свет примерно в шестидесяти трёх процентах случаев. Нам с Жераром повезло. А если оба родителя являются Восприимчивыми, то их ребёнок становится таким же в девяноста четырёх процентах случаев. Но шесть процентов всё равно остаются.

Впрочем, Основа всё равно общая. Её принципы можно объяснить и обычному человеку. Даже если он примет только наши основные взгляды, это всё равно поможет ему в жизни.

– Это верно, – согласился Алистер. А сам незаметно вздохнул. Ну вот почему Эбби Лоран, прекрасная женщина, выдающаяся Восприимчивая, лучший врач Ка во всём Торонто, отдала своё сердце обычному человеку?! Так досадно! Но он напомнил себе, что значительная часть его близких – тоже обычные люди. Злиться совершенно не на кого, хоть и очень хочется. Злость появляется всегда, когда не оправдываются ожидания, но делу, как правило, не помогает. Помочь может только здравый смысл. Алистер решил посмотреть на дело трезво. Вряд ли из его увлечения Эбби что-нибудь выйдет, если у неё есть муж и дочь. Если бы у Алистера были жена и ребёнок, он бы не отказался от них лишь из-за молоденькой помощницы, снедаемой тайной страстью к нему.

И тут Эбби сказала:

– Кстати, сегодня в девять будет бильярдная дуэль между Мартином Ферро и Ричардом Эроном!

– Отлично! – обрадовался Алистер. – Думаю, Мартин расчихвостит британца на раз-два-три!

– Как говорят русские, не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь! – предостерегла его Эбби.

– А что такое «гоп»? – не понял Алистер.

– Это возглас, который они издают, когда прыгают.

– Интересно! Надо как-нибудь попробовать!

В метро Алистер спускался уже в лучшем настроении. Разговор о предстоящем состязании немного развеял мрачные мысли. Помимо прочего, Алистеру было приятно, что Эбби разделяет его интерес к бильярду. И пусть всё складывается не столь радужно, как хотелось бы, у них всё равно находится, о чём поговорить по душам.

15. История Эбби Лоран

3 сентября 2128 года

Основа позволяет видеть вещи совсем иначе, чем человеческие глаза. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на кеодлон. На взгляд обычного человека он выглядит как лепёшечки шпинатного цвета, покрытые шёрсткой из таких же зеленоватых волосков. Именно так жителей кеодлонской колонии и называют по отдельности – лепёшки. Каждая лепёшка величиной примерно с монетку. Зрелище, конечно, милое, но не более того.

А вот старший Восприимчивый видит кеодлонские колонии совсем по-другому. Больше всего они похожи на соты, в которых, точно мёд, накоплена энергия. Кеодлон не только поглощает излучения больше, чем любые другие формы жизни, но при этом ещё и делает немалые энергетические запасы. Его колония переливается своими богатствами от нежно-белого до тёмно-фиолетового цвета и ещё множества других цветов, которые обычный человеческий глаз не в силах воспринять. Она словно предлагает Восприимчивому гостю разделить с ней накопленную силу. Впрочем, Эбби не исключала, что у кеодлона может быть и другое мнение на этот счёт.

После работы она иногда прогуливалась мимо кеодлонских оранжерей. Это всегда помогало ей восстанавливать силы. Как будто «шпинатные» помощники поглощали беспокойство и усталость, накопившиеся за время работы. Собранная ими энергия напитывала утомлённое Ка Эбби и восстанавливала силы, потраченные ради жизни и здоровья пациентов.