Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

г) Согласно Луке, семеро были избраны "обслуживать столы", чтобы Двенадцать могли свободно проповедовать слово Божье (6:2). Но в последующем рассказе слово Божье проповедуют как раз Стефан и Филипп (6:8 — 8:13). То есть они благовествуют тем, кем евреи порой пренебрегали, — эллинистам в Иерусалиме и самаритянам. Отражен ли здесь раз–личный подход к миссии? Как мы уже видели, местные иерусалимские христиане мало думали о распространении Евангелия, они ожидали, что диаспора и язычники придут к ним для поклонения в Храме в последние времена (см. выше, § 54.1). Вполне вероятно, что воспитанные в иудаизме диаспоры эллинисты с самого начала более открыто понимали Евангелие и его проповедь.

д) Последнее соображение подкрепляется самым поразительным свидетельством, а именно тем отношением к Храму, которое в Деян 6–7 приписано Стефану. Вопрос осложняет проблема исторической достоверности повествования Луки и речи, приписываемой Стефану. Эта речь так сильно выделяется в Книге Деяний Апостолов, а 6–8 главы содержат такие характерные особенности, что Лука, видимо, действительно опирается на источник, довольно точно сохранивший взгляды эллинистов или даже Стефана (особенно касающиеся Храма). Весь рассказ настолько хорошо объясняет последующие преследования эллинистов, что серьезных причин ставить под сомнение его существенную историчность нет. Тогда получается, что Стефана обвинили в речах против Храма и обычаев Моисеевых (Деян 6:13–14). Обвинение подтверждается приведенной речью.

Эта речь, вопреки первому впечатлению, не скучное и бесхитростное описание истории Израиля, не имеющее прямого отношения к ситуации. На самом деле в ней есть тонкий подтекст, достигающий кульминации в открытых нападках на Храм.

Речь сосредоточивается на периоде, предшествующем поселению Израиля в земле обетованной, то есть времени, когда Иерусалим стал национальной и религиозной столицей Израиля. Тема, которая лежит в основе первой половины — присутствие Божье с Его народом вне Иудеи (см. особенно ст. 2,5,8,9,16,20,30–33). Затем быстро возникает кульминация, ее составляют две перекликающиеся темы. Первой является контраст между скинией и Храмом: скиния обозначает период скитаний в пустыне, когда собрание получало живые слова и Ангел сопутствовал им (ст. 38); скиния была сделана по образу, показанному Моисею на Синае (ст. 44), и символизировала присутствие Божье с ними в период завоевания (ст. 45) — в этот золотой век Израиля постоянного места для поклонения не было. В противоположность этому дом, воздвигнутый Богу Соломоном, был утвержден и укоренен в одном месте (ст. 48–50). Вторая тема — линия

отступничества, которая проводится в речи, начиная с отвержения Израилем Моисея ради поклонения золотому тельцу (ст. 39–41), через идолопоклонническое служение воинству небесному, которое привело к вавилонскому плену (ст. 42–43), к вершине — настоящему идолослужению в Храме (ст. 48–49). Наиболее поразительная черта данной речи — в открытом выступлении против Храма. Ключевое слово в описании Храма Стефаном — "рукотворенный" . Его использовали более утонченные греческие мыслители для критики идолопоклонства. Более важно, что его использовали эллинизированные иудеи для осуждения язычества — со времен Септуагинты оно обозначало как самого идола, так и иудейское осуждение идолопоклонства (см., например, Лев 26:1 Ис 46:6; Сив. ор. 111:605 сл., 618, IV: 8–12; Филон "Жизнь Моисея" I; 303,11:165,168; Апок Пет 10; ср. Деян 7:41,17:24). Но Стефан называет так Иерусалимский храм — называет Храм идолом! —

и усиливает хулу, приводя Ис 66:1–2, один из немногих ветхозаветных отрывков, которые могут быть использованы для отвержения Храма (ст. 49–50 ср. Варн, 16.2).