Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Глава XIII ("Апокалиптическое христианство"). Из всех глав именно эта быстрее всего перестала меня удовлетворять после публикации. То определение "апокалиптики", которое я воспринял от прежних ученых и из которого исходил, быстро устарело после всплеска нового интереса к иудейской псевдоэпиграфике и после обстоятельных работ Джона Коллинза и Кристофера Роуленда. Я хорошо понимал, что именно здесь станет ясно, сколь удачна моя идея не перерабатывать издание целиком, а просто подлатать его в отдельных местах. Участники нашего семинара сошлись на том, что вопрос, в конечном счете, сводится к дефиниции. Понятие апокалиптики следует сузить. Кроме того, путаницу в понятиях апокалиптического и эсхатологического лучше всего прояснить, сказав, что глава XIII рассматривает прежде всего "апокалиптическую эсхатологию", — не просто (события) Конца (эсхатологию), но то, как они описаны (преимущественно) в апокалиптической литературе[80]. Однако характеристики апокалипсиса и апокалиптической эсхатологии (§§ 66.2–3) по–прежнему работоспособны, поэтому мне потребовалось лишь уточнить вопрос дефиниции в § 66.1 и проследить, чтобы дефиниции использовались последовательно на протяжении всей главы. Кроме того, поскольку такую проблему ставили некоторые рецензенты, стоит повториться: "апокалиптическое христианство" не было каким-то особым видом христианства. Оно было направлением, гранью или аспектом, в той или иной степени характерным для

всего первохристианства. Я всегда отмечал как раз этот момент: апокалиптическая эсхатология была столь важной частью I в. и новозаветного христианства, что ее нельзя игнорировать или умалять.

Глава XIV ("Раннее католичество"). Здесь основная проблема была в заглавии. Понятие "раннее католичество" (Early Catholicism) постепенно устаревает и все более воспринимается как уничижительное и отражающее лютеранскую субъективность[81]

. Это замечание одного лютеранского участника семинара согласуется с упреками, которые высказало в адрес первого издания "Единства и многообразия" несколько католических рецензентов: по их мнению, я не свободен от "антикатолических предрассудков"[82]. Сейчас, перечтя главу, я вижу, что ее действительно можно понять в том смысле, что "раннее католичество было искажением подлинного христианства"[83]. Однако это не входило в мои намерения. Я достаточно ясно подчеркнул, что некоторые черты раннего католичества присутствуют уже в Новом Завете, который я рассматриваю как нормативное определение "подлинного" христианства". Как я указываю в главе XIV, я согласен со старым тезисом Ф. Х. Баура хотя бы в том, что считаю возникавшее католичество синтезом нескольких направлений (и групп) в первохристианстве. Конечно, здесь у меня присутствует некая критическая тональность. Но это вовсе не критика католичества (или римского католичества) как такового. Скорее я хотел указать

на опасность такого католичества, которое недостаточно католично. Когда "католичество" заявляет о своей монополии и тем самым исключает другие элементы, которые также являются законными наследниками первохристианства, оно становится сектантским (сколь бы много людей к нему ни принадлежало), а не подлинно католическим[84]

. Сейчас я не хочу сказать, что католическое отрицание гностицизма или эбионитства было неправильным. Я задаю другой вопрос: было ли католичество, которое включало антисемитизм и осуждало монтанистов и евхитов, достаточно католическим? Я понимаю, что здесь мы можем скатиться в игру слов. Как может Католическая церковь не включать всех христиан, коль скоро "католическая" значит "универсальная"? Остается, однако, опасность, что "католическая" станет названием какой-то отдельной партии или группы, которая будет исключать остальных, также имеющих законное право зваться "христианами"[85]. Проблема раннего католичества состоит именно в том, что большинство пытается установить границы: кого можно считать христианами, а кого нельзя.

Как же избежать уничижительного оттенка в словах "раннее католичество" (Early Catholicism)? Легкого ответа не существует[86]. С термином "ранняя ортодоксия" мы попадем из огня да в полымя, ибо если "католичество" стало общим названием западного христианства, то "ортодоксия" — общее название восточного христианства. Кроме того, понятие "раннее католичество" хорошо тем, что образует связь с довольно важными дискуссиями, протекавшими в течение большей части XX в. В итоге я решил термина не менять, только использовать строчные буквы (early catholic/catholicism) вместо прописных (Early Catholic/Catholicism). Надеюсь, что это устранит путаницу между ранним католичеством и римским католичеством. Также надеюсь, что двусмысленность заглавия будет напоминать об исторической проблеме: как поддерживать полную меру законного многообразия в рамках признанных форм вселенской церкви.