Эдипов комплекс

 Когда Андрей вошел в супермаркет, он впервые почувствовал себя в роли мужа, держась за ручку тележки, в которую Тамара уверенно складывала продукты. Ему стало неловко, и он стеснялся находиться рядом с этой уверенной яркой женщиной, которая вела себя как жена. Почему-то Андрею показалось, что вот так возят в коляске ребенка, впереди себя, – он взглянул на себя со стороны, и роль мужа-отца явно ему не нравилась, не стыковывалась со всем тем, что составляло главное в его духовной жизни, и он почувствовал, что не может никак этот реальный мир с его пошлостью каждого дня, наполненного будничной суетой, покупками, приобретениями, благоустройствами и выгодами, принимать всерьез.

 Ему сразу стало скучно и неинтересно, а когда он представил себе, что вот вместе с этими бутылками, коробками, пакетами эта конкретная женщина войдет в его обитель, где он уединяется со своими мыслями и книгами в любое время – в дождь, в холод, зимой и летом, весной и осенью, когда смотрит на опавшие листья кленов или на заснеженные ветки елей, когда вечером вся поляна перед окнами искрится от мороза и ему так хорошо перед камином – в огне трещат дрова, – ему при воспоминании об этом стало жалко чего-то, то ли самого себя, и он увидел в этот момент тележку и Тамару, размахивавшую руками и громко говорившую ему:

– Встань в очередь. Я сейчас…– и она устремилась в отдел, где были выложены горкой прозрачные пакеты, и пришла через какое-то время с комплектом белья и накрыла им все, что было в тележке. Этот яркий пакет в скользкой упаковке равномерно двигался взад и вперед. Андрей отпустил ручки тележки, протиснулся к выходу, слыша вслед удивленное восклицание Тамары:

– Ты куда? А кто будет расплачиваться?

Он вытащил из кармана бумажник, достал из него деньги, обернулся, протянул деньги и вышел на улицу.

 Когда свежий воздух ударил ему в лицо, он пошел не оглядываясь, не думая ни о чем, шел наугад, сталкиваясь с прохожими, которые на него оборачивались, а он шел, испытывая неясное ощущение, что делает то, что ему хочется…

Глава 12

 Андрей вернулся домой и сразу прошел в кабинет, сел за стол и достал листки, исписанные его аккуратным почерком. Это были его последние записи, которые он регулярно делал и складывал в папку. Он начал писать:

 «Иногда мне кажется, что жизнь людей – это бессмысленные передвижения в пространстве, от того, что материя не может не двигаться – иначе она начинает разлагаться. К этой мысли я прихожу всегда, когда смотрю в окно на двигающихся туда и сюда людей, но про себя я могу сказать точно, что я – другой, у меня есть мое творчество, и я его раб. Если я не делаю каждый день каких-то новых для себя наблюдений, которые мне кажутся подтверждениями того мнения, что моя теория о бессмысленности жизни меня окружающей, верна, то, я считаю, день прожит зря. Мысль, что нельзя терять время попусту, мне всегда казалась пошлой и тривиальной, но сейчас, когда мне уже за… (тут Андрей поставил многоточие, желая потом проверить универсальность своего вывода), я чувствую, что она заставляет не делать того, о чем я потом буду сожалеть. Отчего другим, как мне кажется, не скучно заниматься этими пустяками, этой ерундой – от того, что это единственно возможный для них способ жизни».

 Когда Андрей написал эту последнюю фразу, он почувствовал облегчение. Ему показалось, что она объясняет жизнь других, которая его начинала иногда интересовать, и он долго переживал всякие случайные наблюдения, как будто они его касались лично. Иногда он думал так: «Неужели все вот так, как я, реагируют на окружающее, слишком активно?» – и приходил к выводу, что, наверно, это он такой другой, особенный. В этом заблуждении он пребывал до тех пор, пока не пришел к более разумному выводу: «В жизни все многообразнее, и сколько таких, как я, столько и других», – но этот разумный вывод ничем не подтверждался, и он по-прежнему испытывал тоску и одиночество.

 Чем больше он задумывался над своей жизнью, тем явственней ему представлялось, что есть какой-то выход из его положения одинокого человека, и он думал, что женщина, ему соответствующая, где-то есть, и тогда, может быть, он сможет быть счастлив.

Телефон не унимался после того, как Андрей бросил Тамару с корзиной продуктов. Дома никого не было, и Андрей не брал трубку, не желая выслушивать всякую ерунду, которую могла ему наговорить Тамара. Одновременно он для себя решил, что эта линия окончена. Он подошел к окну, и опять, как всегда, туда-сюда ходили люди, и это бессмысленное движение его немного развлекло, когда он увидел группу ребят и девушек, которые шли, размахивая руками, – видно было, что они о чем-то спорили, и Андрей вспомнил себя студентом, вернувшимся после каникул, когда они пошли в «Лягушатник», и он ушел из-за невозможности рассказать о своем счастье. Ему стало лучше

Тут он вспомнил, что когда встретил Галю, то не записал номер ее телефона. Но он знал, где она работает, и по справочнику нашел телефон магазина. Он набрал номер. Строгий мужской голос ответил:

– Я слушаю.

– Попросите, пожалуйста, Галю. – Андрей волновался.