Эдисон

- Мама, выйди, пожалуйста, - сказала она, и мать ее, не говоря ни слова, вышла из комнаты и плотно притворила за собой дверь.

Она подробно рассказала Эдисону, что после того, как два года назад ее на улице сбила машина, у нее отнялись, ноги, и вот уже два года, вот уже двадцать четыре месяца, вот уже семьсот тридцать один день... Казалось, она задыхается, ей словно стало не хватать воздуха. Эдисон молчал. Она чумь не сказала ему -доктор, она едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. Он не мешал ей рассказывать, не перебивал.

- Я все про вас, знаю, Эдисон, - сказала она, и, может, впервые в чужих устах его имя не прозвучало нелепо, - и я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы мне было два года назад...

- Это ненадолго, - счел нужным напомнить он и мрачно прибавил: - Моё ремесло - делать фокусы. Потом этот фокус разоблачается... жизнью, - он постарался, чтобы последняя фраза не прозвучала слишком высокопарно, так как боялся ответных высокопарных слов, уставал от них.

- Я знаю, - сказала она. - Ну и что? Я хочу ходить, бегать, прыгать, скакать, как бешеная, чувствовать, какие у меня сильные, упругие ляжки, как и было до... Пусть хоть на полчасочка... - Она не сдержалась, всхлипнула. - У меня вся жизнь сломалась, - после небольшой паузы продолжала она.

- Я замуж собиралась, хотела семью, детей рожать, хотела готовить мужу обед, встречать его, усталого после работы, подавать ему тапочки.. - Она немного помолчала, перевела дух. - Как все женщины, ничего особенного... Теперь уже все умерло, ничего не хочу. Но... но... хоть немного походить, побегать, а? ..

- Я постараюсь, - отводя глаза от ее чудесного, притягивающего взгляд лица, вяло пообещал Эдисон.

Вопреки ожиданиям его, уже поднаторевшего в своем деле, ушло на этот сеанс гораздо больше сил и времени, чем предполагалось. То ли сказывалась неуверенность, навеянная мыслями последних дней, то ли она сама не давала ему по-настоящему сосредоточиться, но он долго не мог вызвать в руках у себя тот необходимый зуд, течение токов, которые были обязательны для работы, и что раньше само появлялось, стоило только сердцу Эдисона облиться горячей волной жалости к человеку, беспомощно лежавшему перед ним. Когда он откинул одеяло и поднял на ней рубашку, обнаружились роскошные, ослепительные ноги, почти совершенной формы, созданные для ласк, для любви, но безнадежно нечувствительные, не отзывающиеся ни на ласки, ни на боль.

Пот капал со лба и подбородка Эдисона, капал на ее прекрасные, мертвые ноги, если только мертвое может быть прекрасным, и вот она тихо охнула, боясь поверить тому, что на привычно-неживой ноге своей вдруг ощутила ожог от скатившейся с его лица горячей капли. Но тут же вслед за этой другая капля упала рядом, еще более явственнее почувствованная кожей. Он медленно разогнулся, вытер рукавом лицо.

- Вот, - сказал он. - Теперь вам два года назад. Вставайте. Принесите мне попить.

Она тихо, пугливо, не веря еще в свои ноги, поднялась с постели, постояла на полу, неуверенно прошлась, при каждом шаге норовя опереться рукой о что-нибудь поблизости, в чем не было никакой необходимости, потом, чуть попривыкнув к ногам, пошла быстрее, прыгнула. Крик радости сорвался с ее уст. Вбежала мама. Она бросилась в объятия матери, запрыгала возле нее, как ребенок. Потом подбежала к окну, глянула на улицу.

- Дождь! - восторженно выдохнула она. - Дождь... Как давно я не была на улице...

И, не слушая отговорок матери, нисколько не стесняясь присутствия Эдисона, словно он был ее домашним врачом, она скинула с себя рубашку и стала лихорадочно одеваться. О просьбе Эдисона она забыла тут же, как услышала, а ему не хотелось повторять, хотя пересохло во рту.

- Я раньше всегда любила гулять в дождь, - запыхавшись, сообщила она ему, как важную новость. - Сколько у меня времени?

- Видите ли, - скучно, буднично, совсем не так, как ему хотелось бы и вовсе не в тон ее настроению начал он, заранее огорченный тем, что собирался сказать. - Я точно не уверен, о интуиция подсказывает мне: часа два, не больше... Мне плохо удался ваш сеанс. Я не был максимально сосредоточен.

- Два часа! Превосходно! - радостно воскликнула она, продолжая торопливо одеваться. А почему вы не были сосредоточены? спросила она, вовсе не интересуясь ответом, и тут же забыла свой вопрос.

Он заметил это, но, немного помолчав, все же ответил:

-Еще и потому, что вы мне очень понравились. - Что? - она не расслышала.

Вы очень красивая, - сказал он громко, посмотрел на ее мать, и та под его требовательным взглядом вышла из комнаты. - Да?! Правда?! - она залилась счастливым смехом и крикнула ему, уже выбегая из комнаты. - Не уходите. Я скоро!

Он смотрел из окна на улицу, залитую дождем, и видел, как она...

- Ловушка, - вдруг тихо проговорил он, пронзенный наконец-то всплывшей из глубин сознания ужасной догадкой. - Это ловушка... Они все возвращаются к... своей судьбе...