Эдит Пиаф

- Я тебе помогу. Я знаю эту профессию. Знаю людей из этого мира. Даю тебе слово: если будешь меня слушать, про нищету забудешь. Но забудь и про веселье. Тебе придется много работать, придется делать то, что я тебе буду говорить. Парни, загулы - с этим покончено. Если ты принимаешь мои условия, я тебя не брошу. Никогда. Если нет - стучись в другую дверь. Я не марионетка.

У Эдит перехватило дыхание. Никто никогда с ней так не говорил. Не употреблял таких слов, таких интонаций. Она согласилась.

Честно говоря, мне больше хотелось, чтобы она отказалась. Не знаю, что бы я тогда за это дала. Если бы она в тот день отказалась из-за меня, я действительно могла бы считаться ее "злым гением".

Эдит относилась к Реймону иначе, чем к другим мужчинам. Он был тем, кто писал для нее хорошие песни, подыскивал контракты, заботился о ней. Она полностью ему доверяла. Но для нее этого было недостаточно. Мужчина, который говорил ей "до свиданья", когда она ложилась в постель, не мог иметь на нее никакого влияния.

Но в один прекрасный день все изменилось. Она вошла в нашу комнату смеясь. Она так хохотала, что не могла говорить.

- Момона, знаешь, кого я сейчас встретила на лестнице? Реймона!

- Ну и что! Ты его встречаешь двадцать раз на дню. Он живет над нами.

- Момона! Я без ума! Я влюбилась!

- Прекрасно!

- Нет, не говори "прекрасно"... Догадайся в кого?

Но разве можно догадаться, когда речь идет об Эдит! Торжествуя, она мне крикнула:

- В Реймона Ассо!

Вот это была новость так новость! Эдит мне объяснила:

- Я поднималась по лестнице. Он спускался. Я посмотрела на него и вдруг все поняла. Поняла, почему мы ругались, почему он меня раздражал, все! Я его люблю. Надо же быть такой дубиной, чтобы непонять этого! Такое со мной случается впервые. Обычно я прежде всего об этом думаю...

- Что ты в нем нашла?

- Но, Момона, нужно быть слепой, чтобы не видеть, как он красив. У него изумительные глаза, совершенно голубые... Ни у кого таких нет.

Каждый раз у них оказывались голубые глаза... Голубой цвет был барометром. Если Эдит говорила о мужчине, с которым была: "Тебе в самом деле кажется, что у него голубые глаза? Да они же серые... и к тому же не стальные серые, а так..." - он мог собирать чемоданы! Его время истекло. Из голубых глаз можно было составить целую коллекцию. Тут были все оттенки, и я знала все, что по этому поводу может быть сказано: "Момона, голубой цвет притягивает. В нем много света. И кроме того, глаза не обманывают. Все лжет: слова, жесты. Все может обмануть, но не взгляд".

Я была с ней согласна. Хотя несколько раз она обманывалась. Раз у Реймона были те глаза, какие надо, все получалось прекрасно. Я, правда, не находила его таким уж красивым, скорее, заурядным. Его можно было сравнить с деревом зимой. Черное, сухое, оно годится для ворон, но не для воробьев!

- Не спорь, Момона. Это было как гром среди ясного неба!

Когда у нее гремел гром, возражать не приходилось - оставалось надеяться на громоотвод.

Мне он заявил без церемоний:

- Теперь, когда у нас с Эдит все уладилось, ты увидишь, Симона, мы многого добьемся.

- Пока что ты еще ничего не добился.

Он пропустил мимо ушей.

- Не твоя забота. Я еще не то видел. Я не слабая овечка, и вот что я тебе скажу: если хочешь, чтобы мы остались друзьями, не вставляй мне палки в колеса. Сейчас сильнее не ты. Понятно?

- Есть, капитан!

Он засмеялся. Я - нет.

Первые дни все шло прекрасно. Эдит мне говорила:

- Момона, до чего яке он хорош! Это настоящий мужчина. И столько знает! Понимаешь, я ему верю. Для меня Реймон лучше всякого импресарио. Мне был нужен именно такой человек! Подумай, как нелепо бывает в жизни: он был рядом, а я его не замечала. Нет, до чего же мне повезло, что я его встретила!

Она была так оптимистично настроена, что даже не сердилась на Мадлену за то, что она есть на свете! Я же над этой темой задумывалась. Я была уверена, что добром это не кончится. Женщин, которые добровольно выпускают мужчину из рук, не существует. Даже когда он им больше не нужен, они все равно его никому не подарят!

Начало прошло достаточно хорошо. Мы, в общем, стали с Мадленой приятельницами, она была славная девушка. Эдит вела себя осторожно, своих отношений не афишировала. Когда она оставалась наедине с Реймоном - это было "по делу". Она говорила нам с Мадленой:

- Вы идите по магазинам, а мы с Реймоном поработаем.

"Рабочие заседания" проходили в нашей комнате.

Я тянула с покупками как могла. Эдит мне говорила:

- Момона, я на тебя рассчитываю. Не меньше двух часов!

Это было нелегко, если надо было купить, например, один батон, коробку сардин, бутылку вина и камамбер. И без часов! Я смотрела на все уличные часы, обходила все лавочки, сравнивала все цены.

Мадлена удивлялась:

- Вот не думала, что ты такая экономная. Эдит, скорее, дырявое решето.

Я отвечала:

- Да, но деньги у меня.

- Понимаю,- говорила Мадлена.

Все же она начала что-то просекать.

- Тебе не кажется, что Эдит и Реймон очень много работают вместе?

Я отвечала с самым невинным видом (потому что это была правда):

- Естественно, все быстро не делается.