Эдвард Мунк

На картине «На другой день» изображена полуобнаженная, смертельно усталая женщина. Пьяная, полуодетая, она лежит на кровати. Перед кроватью столик с бутылками и стаканами. Блуза расстегнута на груди. Рука и волосы откинуты в сторону зрителя. Теперь она может поспать.

На картине «Переходный возраст» обнаженная четырнадцатилетняя девочка сидит на краю постели. За ней — тяжелая, мешкообразная тень. Сложенные руки зажаты коленями. Видно, как в этой белой фигуре просыпается сознание пола и страх.

Критика обрушилась на Мунка с огромной силой. Его ругательски ругали и советовали найти себе другую профессию. Критики были возмущены безнравственностью картин. Они называли их болезненными, грубыми. После выставки этих трех картин рецензент крупнейшей газеты писал:

«Лучшая услуга, которую можно оказать Эдварду Мунку, это молча пройти мимо его картин. Картины Мунка значительно снизили уровень выставки. Приняв эти картины, жюри оказало ему плохую услугу».

Второй критик писал:

«Ради самого Мунка мне хочется, чтобы его картина „Больная девочка“ была снята с выставки. Не потому, что она менее свидетельствует о его даровании, чем его предыдущие работы, но потому, что показывает его лень в области саморазвития. „Больная девочка“ в ее теперешнем виде — это испорченный, наполовину уже стертый набросок. Это неудача».

Третий критик писал:

«Тут речь идет уже не о характере, а о полубезумных бреднях, о настроении, возникающем при белой горячке, о бредовых галлюцинациях».

Даже двоюродный брат Мунка, художник Густав Венцель [5], критиковал картину.

— Ты пишешь, как свинья, Эдвард. Что за руки ты нарисовал, они похожи на обрубки.

— Не можем же мы все писать веточки и ноготки, — отвечал Мунк.

Мунк отдал картину Кристиану Крогу [6], поскольку Крогу она понравилась. Через тридцать лет более поздний вариант картины был продан за 50 тысяч франков.

В 1908 году Национальная галерея в Осло купила картину «На другой день», и в связи с этим один из ведущих критиков писал: «Отныне граждане города не смогут водить своих дочерей в Национальную галерею. Доколе пьяным проституткам Эдварда Мунка будет разрешаться спать в государственной Национальной галерее, чтобы опомниться от хмеля?»

Об одном из самых плохих критиков искусства Мунк сказал:

— Поскольку ему не удалось стать поэтом, и из-за болезни пришлось носить синие очки, он сделался знатоком искусства.

В кругу художников многие рано поняли, что Мунк — великий художник.

Среди художников Осло, сплотившихся вокруг Мунка, были Кристиан Крог и Эрик Вереншёлль

[7]. Несмотря на то, что Мунк редко хвалил их вещи, они писали о нем, помогали ему деньгами.

Впервые Мунк поехал за границу в 1885 году. Три недели он провел в Париже.

В двадцать шесть лет, осенью 1889 года Эдвард Мунк получил государственную стипендию. Он снова поехал в Париж. Четыре месяца он посещал Бонна [8]. Смотрел в Париже картины Мане, Писсарро, Сёра, Синьяка и Кутюра [9].

После пребывания в Париже в 1889 году Мунк снова получил государственную субсидию и в последующие годы много путешествовал. Был во Франции, Германии, Италии, но весной обычно возвращался на родину к Осло-фьорду.

Юность Мунка протекала безалаберно.

Однажды, в тридцатых годах, он сказал:

— О Париже я ничего не помню. Помню только, что перед завтраком мы выпивали, чтобы протрезветь, а потом пили, чтобы опьянеть.

— Железнодорожники — хорошие люди. Они многое видели и могут дать добрый совет. Я возвращался домой из Германии без копейки денег. Большую часть времени проводил в уборной. И все-таки они меня обнаружили. Я сказал, что я норвежец, что у меня нет денег. И знаете, что ответил железнодорожник? А почему вы не пошли к норвежскому посланнику и не попросили отправить вас на родину? Тогда бы вам дали денег. Пожалуйста, вот вам сосиска.

Пробыв некоторое время в Ницце, Мунк отправился в Монте-Карло. Там он встретил норвежских друзей, которые изобрели свои правила игры. Как только какая-либо масть выходила пять раз подряд, они ставили несколько франков на другую. Если проигрывали — удваивали ставку. Они играли таким образом уже несколько дней и вполне покрывали свои насущные нужды. Сначала Мунк в это не поверил. Но, увидев игру, решил сам попытаться. Он собирался поставить сто франков и увеличивать ставку после каждого выигрыша.

— Хуже всего было решить, на какой сумме выигрыша остановиться. Я сказал себе: Эдвард, сколько тебе нужно, чтобы писать, когда ты хочешь и как ты хочешь? Я решил, что мне нужно 50 тысяч франков. Как только выиграешь 60 тысяч франков, уходи.