Ее андалузский друг

Поднявшись со скамейки, Гунилла вернулась обратно в офис, позвонила своему брату Эрику и сказала, что хочет обсудить с ним одну идею.

Альберт возвращался домой в приподнятом настроении, все еще ощущая во рту вкус ее жевательной резинки. Все произошло две недели назад, и теперь они вместе. Ее звали Анна Муберг, и она всегда ему нравилась.

С ним поравнялась машина — она медленно ехала вдоль пешеходной дорожки, с той же скоростью, с которой шел он сам. Альберт посмотрел на машину, на того, кто сидел за рулем, недоумевая, что тому может быть нужно, но окно со стороны водителя было закрыто. Некоторое время он продолжал идти, потом остановился.

Машина проехала чуть вперед и тоже остановилась. Альберт пересек дорогу позади машины, прибавил шагу. Стекло опустилось.

— Эй, парень!

Альберт обернулся, увидел за рулем рослого мужчину в светлой ветровке.

— Альберт Бринкман?

Юноша кивнул.

— Иди сюда, мне надо поговорить с тобой.

Альберт насторожился.

— Нет, мне надо домой.

Он слышал нервозность в своем голосе, пытался скрыть ее, стоя прямо и неподвижно, но тело не желало подчиняться. Незнакомец махнул ему рукой, приглашая подойти.

— Говорю тебе, иди сюда. Я из полиции.

Альберт неуверенной походкой направился к машине. Мужчина показал ему удостоверение:

— Меня зовут Хассе. Садись на заднее сиденье.

Юноша по-прежнему колебался.

— Садись назад, — глухо повторил мужчина.

Заднее сиденье было отделано велюровой тканью. Альберт ощутил запах еды — вероятно, кто-то недавно ел в машине гамбургер. Ханс Берглунд оглядел Альберта в зеркало:

— Плохи твои дела, парень!

Альберт промолчал. Послышался краткий и глухой синхронный звук, когда нажатием кнопки все двери в машине оказались заперты. Мужчина обернулся, взглянул в глаза Альберту:

— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю.

Мужчина был с круглым лицом, короткой стрижкой и двойным подбородком. В его водянистых глазах Альберту почудилась искорка безумия.

Удар последовал неожиданно. Хассе ударил его ладонью по лицу, и юноша стукнулся о боковое стекло машины. В первую секунду он даже не понял, что произошло, потом почувствовал боль.

— В чем дело? Вы ошиблись, я не тот, кто вам нужен, — пробормотал он. Слезы наворачивались на глаза, он трясся всем телом.

— Нет, Альберт, я никогда не ошибаюсь.

Хассе снова отвернулся от него и посмотрел прямо перед собой:

— Я только что разговаривал с одной девушкой — вернее, с девчушкой. Ей всего четырнадцать, и она говорит, что на вечеринке две недели назад ты ее изнасиловал… и знаешь что?

Альберт смотрел себе в колени, приложив ладонь к виску. Вся половина лица болела.

— И знаешь что? — проревел Берглунд.

Альберт заставил себя поднять на него глаза:

— Нет, не знаю.

— Я ей верю… Кроме того, есть еще трое парней, которые готовы дать свидетельские показания, и заключение врача. Четырнадцать лет — это означает, что она несовершеннолетняя. К таким делам общество относится очень серьезно.

Юноша перевел дух:

— Но я действительно не тот, за кого вы меня принимаете. Меня зовут Альберт Бринкман, я живу здесь, в Стоксунде, вон в том доме.

Хассе выпрямился на сиденье.

— Ты был на вечеринке в Экерё… — проговорил он и заглянул в блокнот, — «Кварнбаккен», четырнадцатого числа?

— Я не знаю, как называлось то место.

— Но ты был там на вечеринке?

Альберт не хотел, однако невольно кивнул:

— Но я не общался там ни с какой девушкой… Я встречаюсь с другой…

— Так ты донжуан, Альберт? — проговорил Хассе заговорщическим тоном. — Все мы немного донжуаны. Но когда дело выходит за некоторые пределы, появляюсь я и навожу порядок. Это, видишь ли, моя работа.

В машине становилось душно.

— Но я ни в чем не виноват, — прошептал Альберт.

Ханс облизал зубы, опустил козырек от солнца и посмотрел на свое отражение в зеркале.

— Сейчас мы поедем в центр, в Норрмальм. Там сейчас сидят свидетели, пусть они на тебя посмотрят. Если все обстоит так, как ты говоришь, мы тебя отпустим, идет?

Альберт попытался собраться с мыслями.

— Как ее зовут — ту девушку? — спросил юноша.

Хассе Берглунд снова поднял козырек, завел машину и поехал в сторону города. На вопрос Альберта он так и не ответил.

— София, тебя к телефону, это Альберт.

Она улыбнулась коллегам, отошла к письменному столу, села на стул и взяла трубку, лежавшую в ожидании.

— Да, мой дорогой.

На другом конце София услышала голос своего сына, который рыдал, как ребенок, не в силах объяснить, что случилось. Она выслушала, успокоила его, как могла, и пообещала, что немедленно приедет.

В полицейском участке ей пришлось ждать в пустом коридоре на одном из этажей большого здания. София сидела одна в полной тишине. Перед ней находилась приоткрытая дверь какого-то кабинета. Внутри было пусто — кабинетом явно не пользовались. В другом конце коридора послышались шаги. Появился рослый бородатый мужчина с пластиковой папкой под мышкой. Остановившись, он представился как Эрик и сел рядом с ней на скамейку. София ощутила запах застарелого пота, исходивший от его одежды.

— Ваш сын Альберт… он вам объяснил, что произошло? — Голос его звучал глухо и обыденно.

— Это недоразумение.