Ее худший кошмар

Амарок дважды проехал от тюрьмы к дому и обратно, прежде чем решил на всякий случай проверить автоответчик. Он был так уверен, что Эвелин просто устала его ждать и потому решила поехать домой одна, что он непременно найдет ее на обочине дороги, потому что на своем «бумере» она никуда не доедет, что ему даже в голову не пришло, что она может оставить ему сообщение. Ну разве что короткое, чтобы спросить, где он. В любом случае, его домашний телефон отключен. Чтобы получить доступ к голосовой почте, он был вынужден заехать в участок. От того, что он услышал, кровь моментально застыла в жилах.

— Амарок, надеюсь, ты скоро услышишь это сообщение. Фицпатрик только что прислал мне сообщение через компьютер. Он сказал что-то насчет Хьюго и попросил о помощи. И вот теперь не отвечает. Ума не приложу, что это означает, но все это очень странно. Я понимаю, это может быть ловушка. Но так как Хьюго разгуливает на свободе, это вполне может быть искренний крик о помощи. Ты ведь знаешь, как Хьюго ненавидит Фицпатрика. Я должна поехать туда, хочу посмотреть, что там происходит. Приезжай тоже, если сможешь.

— О господи! — пробормотал Амарок и закрыл глаза. — Только не это!

Он не хотел видеть ее рядом с Фицпатриком, не говоря уже о том, чтобы она рисковала собственной жизнью ради спасения этого мерзавца после того, как тот по-свински обошелся с ней. Эх, знай он, что она вытворит, когда он решил не рассказывать ей о сеансах Фицпатрика с Хьюго, возможно, ничего бы не случилось.

Схватив со стола ключи, которые бросил, прежде чем прослушать голосовую почту, он снова бросился к своему пикапу. Чуть раньше этим вечером он поменялся с Филом машинами, так что теперь у него имелся снегоочиститель. Кстати, это заставило его задаться вопросом, каким образом Эвелин смогла добраться до дома Фицпатрика на своем «бумере».

— Только попробуй тронуть ее хоть пальцем! — пробормотал он.

Он, не сбрасывая скорости, завернул за угол, после — чего и вообще прибавил газу. Нельзя было терять ни секунды. В эти мгновения перед его мысленным взором — была лишь отрезанная голова Лоррейн с вырванным — глазом.

* * *

Фицпатрик стоял, зажав в руке кочергу. Сам он был с ног до головы забрызган кровью — лицо, одежда, волосы. Хьюго — если лежащий на полу человек и впрямь был сбежавшим из больницы преступником — был одет в одежду не по росту. На затылке зияла кровавая рана. У Эвелин даже не возникло сомнений, что он мертв. Угрозы он явно не представлял, однако Фицпатрик даже не пытался звать на помощь. Вместо этого он, сыпля проклятиями, расхаживал туда-сюда и время от времени бил кочергой и пинал ногой неподвижное тело.

— Ты думаешь, я тронул бы ее хоть пальцем? — крикнул он и продолжил, уже бормоча: — Да как ты посмел так поступить со мной? Это так… низко, так подло. Я этого не заслужил. Ни сейчас, ни раньше.

Эвелин сделалось муторно. Она впервые видал его таким. Она боялась, что он не сможет постоять за себя — или что у Хьюго при себе нож или пистолет. Приобрести оружие на Аляске — не проблема. При желании всегда можно стащить из чьей-то машины или пустого дома охотничье ружье. Ведь раздобыл же он где-то одежду. Впрочем, даже если Хьюго и был и вооружен, Фицпатрик уже решил эту проблему.

Эвелин тотчас вспомнила, как когда-то давно набрела на тела своих мертвых подруг, и тотчас покрылась холодным потом. Сегодня все не так, напомнила она себе. Может, Фицпатрик и ведет себя как последний псих, однако он не маньяк. И хотя ей не известно, кто убил Лоррейн и Даниэль, то, что она увидела здесь, было классической самообороной. Фицпатрик вряд ли пригласил Хьюго к себе в гости.

Тогда почему тот пришел? Он сбежал из больницы. Он мог направиться куда угодно.

Эвелин решила, что задаст эти вопросы завтра, когда рядом с ней будет Амарок. Возможно, это и вправду самооборона, однако папка, которую она нашла в кабинете Фицпатрика, — и то, что увидела на тех записях, — отбили у нее всякое желание разговаривать с бывшим коллегой. Ей здесь незачем задерживаться.

Ей хотелось одного — поскорее выбраться из этого — дома, дистанцироваться от еще одной смерти, независимо от того, справедливая ли та или нет. Они потихоньку — попятилась, чтобы вернуться в гостиную и прошмыгнуть через окно на улицу, когда ее сзади окликнул чей-то — голос.

— Эвелин?

От неожиданности она резко обернулась и наставила пистолет.

— Ого! — Рассел Джонс поспешил поднять руки. — Не стреляй. Я не хотел тебя напугать.

Он весь трясся, по лицу текли слезы. Эвелин машинально опустила дуло. Она тоже была напугана, хотя и не так сильно, как он. Что же здесь произошло?

Не успела она спросить, как из-за угла выскочил Фицпатрик — глаза выпучены, рот разинут от удивления.

— Эвелин? Что ты делаешь в моем доме?

Она прочистила горло и попыталась успокоиться.

— Это как понимать, что я делаю в твоем доме? Ты ведь сам прислал мне сообщение с криком о помощи.

— Даже не верится, что ты приехала. — Похоже, он был тронут этим ее поступком. Ей же почему-то стало неловко.