Ее худший кошмар

Макита поднялся со своего места на полу, где он спал, и, подойдя к кровати, сунул к ним нос, а в следующую секунду и вообще запрыгнул в постель. Пес терпеть не мог, когда на него не обращали внимания. Эвелин рассмеялась. Впрочем, похоже, Амарок ничего не имел против. Он подвинулся, уступая Маките место, и потянул за собой Эвелин.

— Знала бы ты, как я рад это слышать.

— То, что произошло с Гарзой, — цветочки по сравнению с Джаспером, — пояснила она. — Гарзу я не любила, так что это не воспринималось как личное предательство. Да и все закончилось до того, как он успел сделать мне по-настоящему больно. Он мертв и больше не придет за мной. Это два самых главных отличия. — Она подумала про Джаспера, чья черная тень по-прежнему омрачала ее радость, но она оттолкнула эту тень в сторону. Она все еще искала его и в конце концов непременно найдет. И добьется того, чтобы справедливость восторжествовала. — Больше всего я рада, что Кит не пострадал, что Гленн получил по заслугам и весь этот кошмар позади. Теперь весь Хиллтоп может спать спокойно, — закончила она.

— В том числе и я?

Эвелин приподнялась на локте. Они оставили в коридоре свет, чтобы Макита мог гулять, где и когда ему вздумается, и теперь в этом свете ей хорошо был видел профиль Амарока.

— Ты почему спрашиваешь?

— Ты планируешь вернуться в Бостон? Если не сейчас, то весной?

Эвелин подумала про последний разговор с отцом. Господи, как же ей успокоить родителей, чтобы те не переживали по поводу ее отказа вернуться к ним в Бостон. Ведь пока она не готова бросить все и уехать назад.

— Нет.

— Ты скажешь то же самое, когда поговоришь с родителями?

Так вот почему он такой задумчивый? Он думал, что между ними все закончится, еще толком не начавшись.

— Я позвоню им утром, сразу, как только встану. Скажу, что им больше нет поводов волноваться. Я бы позвонила им уже этим вечером, но день выдался слишком длинный. Чего стоило только доставить тела Гленна и Гарзы в Анкоридж. К тому же здесь другой часовой пояс. Какой смысл будить их лишь затем, чтобы сказать, что теперь они могут спать спокойно?

Амарок перекатился на бок, к ней лицом, и кулаком взбил подушку.

— А что ты скажешь им про меня?

— Скажу, что я встречаюсь с местным полицейским, который взял на себя заботу обо мне.

— Ты скажешь им, что мы живем вместе?

— Пока нет. Думаю, для начала с них будет довольно того, что у меня завелся кавалер, — усмехнулась она.

Он придвинулся к ней ближе и легонько прикоснулся губами к ее щеке.

— И какова, по-твоему, будет их реакция?

— Думаю, они будут в шоке и одновременно рады. Может даже, прекратят терзать меня своими мольбами вернуться домой, — кисло ответила Эвелин. — Они вечно теребили меня, требовали, чтобы я нашла наконец муж-чину…

— Но только не на Аляске?

— Именно. Ближе к Бостону, — согласилась она. — Но ты мой первый бойфренд после Джаспера. Это делает тебя особенным.

— А могу я стать еще более особенным? — спросил он, перекатывая ее на спину.

Она посмотрела ему в глаза.

— Хочешь заняться со мной любовью?

— Хочу подарить тебе оргазм, и, как мне кажется, момент для этого идеальный.

В ней снова шевельнулся страх, что она может оказаться ущербной как женщина.

— Может, отложим на потом? — предложила она. — Ты сегодня слишком устал.

— Хватит быть такой трусихой, — ответил он. После чего доказал, что у него есть необходимая выносливость, а ей нет причин для беспокойства: ее тело способно на те же подвиги, что и тело любой другой женщины.

На следующее утро Эвелин позвонила родителям. Те узнав, что убийца пойман, вздохнули с облегчением и даже скрепя сердце поддержали ее решение остаться на Аляске, тем более когда узнали про Амарока.

Поговорив с ними, Эвелин вместе с Амароком и — Макитой поехали в Анкоридж, где она познакомилась с его отцом, Хэнком, и его нынешней женой, Джоанной. Отец Амарока ей очень понравился. Старый рыбак, суровый и немногословный, однако было видно, что Амарок уважает его. Эвелин тоже прониклась к нему уважением, угадав под сдержанностью силу характера. Ей также понравилось наблюдать, как общаются между собой отец и сын.

Мачеха Амарока, Джоанна, тоже оказалась приятной в общении женщиной. Эвелин опасалась, что отец Амарока будет недоволен разницей в возрасте между сыном и его избранницей, однако Хэнк держал себя так, как будто этого не замечал. Кто знает, может, и вправду не заметил.

Возможно, эти семь лет разницы замечала и болезненно воспринимала только она сама. В конце концов, Амарок уже не безусый юнец. Большинство наверняка даже не заметят этой разницы. Разве только те, кто о ней знают. Что касается Хэнка и Джоанны, то им, похоже, был — куда более интересен ее рассказ о событиях прошедшей недели, нежели возрастные нюансы ее отношений с их сыном.