Ее худший кошмар

— Посмотрите на свое лицо. — Хьюго рассмеялся, как будто она только что рассказала ему смешнейшую шутку. — Оно у вас бледное как полотно. Ага, значит, вас это расстроило бы. Этот коп что-то для вас значит. Потерять его — это все равно что найти убитыми ваших лучших подружек. Тем более что вдруг он даже ближе к вам, чем они? — Хьюго понизил голос и подался вперед. — Вы с ним трахаетесь?

В эти мгновения Эвелин ненавидела его почти так же, как Джаспера.

— Что вы можете рассказать мне про эти убийства? — спросила она.

Он даже глазом не моргнул.

— Вы будете в шоке — но это также может спасти вам жизнь. Вы уверены, что хотите услышать подробности?

Одежда стала липнуть к ней, хотя в помещении было довольно прохладно.

— Вы понимаете, что наш разговор записывается?

— Еще бы! Я как та обезьяна в зоопарке, на которую все пялят глаза. — Он осклабился. — Когда я вернусь к себе в камеру, они увидят, как я дрочу, представляя, что трахаю вас. Но пока никто не слышит, что я говорю, никто этого не узнает.

— О чем именно? — скажет ли он ей, спал он или нет с Даниэль? Как там получилось, что в проклятом блокноте так много имен и заключенных, и надзирателей?

— Подойди ко мне, и узнаешь.

Он ничего ей не скажет, пока его записывают на пленку. Но насколько ей нужна эта информация? Как далеко она готова зайти для того, чтобы никто больше не пострадал, в том числе красавчик-сержант, с которым ей так хотелось заняться любовью? Готова ли она ради этого рисковать собственной жизнью? Поставит ли она под удар других, если откажется подойти к Хьюго, чтобы он шепнул ей на ухо кое-какие подробности?

— Ага, вижу, вы задумались, — произнес он.

Если думать слишком долго, она вряд ли решится. Ей было страшно. Еще как страшно. Но если она может спасти чью-то жизнь, особенно жизнь Амарока… Собрав в кулак нервы и взяв блокнот, она встала со стула.

— Только троньте меня хоть пальцем, и охранники ворвутся сюда в ту же секунду.

Он развели руками.

— У меня и в мыслях такого нет.

Она ему не поверила. Но в большинстве тюрем психологи и психиатры, работая с заключенным, были отделены от них лишь письменным столом. Разумеется, в этой тюрьме для перегородки из плексигласа имелись свои причины. Но пойди что-то не так, помощь в любом случае подоспеет в считаные секунды.

Ей оставалось лишь надеяться, что «считаных секунд» хватит на то, чтобы услышать от него хотя бы подтверждение тому, что Даниэль действительно спала со всеми мужчинами в ее блокноте.

Цокая по бетонному полу каблуками, Эвелин перешла на его сторону камеры. Предостережение Фицпатрика сиреной звучало в ее мозгу, но было бессильно ее остановить. У ее коллеги никто не убивал лучших друзей. Да и сейчас их у него почти нет и ему не о ком переживать. И даже будь они у него, Эвелин сомневалась, что он стал бы рисковать ради них жизнью. Да, она сознательно подставляла себя под удар, но вдруг Хьюго и вправду сообщит ей что-то такое, что поможет им поймать Джаспера — или кто бы ни был этот убийца?

На ее счастье, в комнате наблюдения сегодня дежурил не Гленн Уиткомб, а Эмилио Куш. Увидев, что она идет по коридору, он высунул голову и спросил:

— Мне войти с вами?

— Нет.

Войди она не одна, и Хьюго не скажет ни слова. Он дал это ясно понять. Тем более какой смысл входить к нему в сопровождении офицера охраны?

— На вашем месте я бы не стал ему доверять, — предупредил ее Куш.

Интересно, он это искренне? Или же его больше беспокоит то, что она может узнать нечто такое, что будет стоить ему работы? Его не было в списке Даниэль, но это еще не значит, что он никак не связан с тем, что происходит в стенах ее заведения. Что, если он спросил ее лишь затем, чтобы она ничего не узнала, потому что его жена и дети догадливее, чем у других?

— Таково мое решение, — сказала она.

— Боюсь, доктор Фицпатрик его не одобрит.

Разумеется, нет. До него дойдет, что она в очередной раз нарушила протокол, и они вновь поспорят. Но если не воспользоваться этим шансом, кто знает, не будет ли она потом кусать локти? И если она не выполнит того, что задалась целью выполнить, если позволит Джасперу или кому-то другому одержать победу, какая разница, останется она жива или нет?

— Фицпатрик мне не начальник, — сказала она Кушу. — Но вы на всякий случай стойте за дверью.

— Можете не сомневаться, — кивнул Куш.

— Со мной все будет в порядке. — Она понятия не имела, так это или нет. Но Хьюго крепко подцепил ее на свой крючок. Что же он ей скажет? Будет ли от его слов какая-то польза?

Она по рации попросила другого охранника, наблюдавшего за Хьюго, отомкнуть комнату для допросов номер 4.

— Вас понял, — ответил он и показал ей сквозь пуленепробиваемое стекло два больших пальца. Раздалось знакомое гудение электропровода, затем металлический лязг, и дверь откатилась в сторону.