Её лучшее украшение

Моя жизнь отвечала представлению о жизни порядочного человека, представителя среднего класса. Внешние критерии счастья были выполнены, а отсутствие удовлетворения и смирение с этим можно было упаковать как благодетель. «Бремя порядочного человека».

Дверь открыла тёща. Она заканчивала готовить ужин, а тесть играл с моим сыном. Настя вышла не сразу, держа на руках дочь, и поприветствовала меня сдержанным поцелуем в щеку.

– Сейчас бы пройти ещё несколько кругов вокруг пруда! – подумал я.

Дети уложились только в начале первого, и мы с супругой, вымотанные и почти спящие, допивали остывший чай в полумраке маленькой кухни.

Вдруг она встала и направилась в сторону ванны. Я остановил её, аккуратно взяв за руку, и повернул к себе. На ней была домашняя ночная рубашка. Я обхватил руками её ноги под коленями и провёл ладонями вверх, пока под мои пальцы не коснулись её белья. Взглянув ей в лицо, я прошептал:

– Побудь со мной, пожалуйста.

– Я хочу спать, я устала. У тебя случилось что-нибудь?

«Почему что-то обязательно должно было случиться, чтобы мы могли побыть вдвоём?» – подумал я.

А ведь действительно случилось. Я был готов сказать ей прямо о том, что происходило со мной. Но я даже не знал, как это объяснить себе. К тому же я не имел никакого понятия о том, как буду с этим бороться.

Что бы я сказал? Что я внезапно сегодня полюбил другую женщину? Что при виде какой-то девушки, с которой меня связывает в общей сумме один – два часа разговоров за неполные пять месяцев, что мы знакомы, у меня поднимается температура и начинается тахикардия?

– Ничего, просто хочу побыть с тобой наедине, – ответил я.

Я задрал её ночную рубашку и стал целовать живот, а потом грудь. Я закрыл глаза, и внезапно передо мной снова возникла улыбка Ксении и её приветливый взгляд. Я усилием воли заставил себя не думать о ней и всмотрелся в лицо своей жены.

Вид её обнаженной груди и ощущения от поцелуев её кожи возбудили меня, и я прижал её сильнее.

– Дети же только уснули! – возразила она, – И я правда хочу спать.

Я не ответил, просто стал целовать её сильнее. В эту ночь мы занимались любовью очень долго. Близость с женой стала возможностью забыться и не думать о Ксюше.

Следующая неделя не принесла облегчения. С первой минуты каждый мой рабочий день проходил с ощущением, что у меня высокая температура и тахикардия. Голос Ксюши, едва зазвучав рядом, лишал меня способности сосредотачиваться на делах. Я старался почаще отлучаться в другие части офиса, занимаясь документами, а когда она отходила, я пытался максимально набраться сил и просто делать работу.

Календарь подсказывал, что мне оставалось терпеть всего месяц с небольшим, и всё это безумие останется лишь случайным недоразумением в моей жизни. Как наставление, чтобы я был внимательнее в другой раз. Абсолютно чужая женщина, при виде которой моя гормональная система сходила с ума. Она уйдет, и всё вернется на свои места.

Но когда я повторял сам себе эти утешительные слова, вместо ожидаемого успокоения меня всё чаще сковывало новое чувство – страх. Страх, что я никогда не увижу Ксюшу. Она исчезнет, и я больше не смогу её найти. Она никогда не узнает о том, что со мной происходит.

Мне нужно было поговорить с кем-нибудь об этом. Я должен был выговориться, выплеснуть эту энергию, иначе она могла сжечь меня.

Пожалуй, именно тут я обнаружил новую проблему. И заключалась она в том, что у меня не было друзей. Я всегда был сам по себе, а позже стал слишком семейным человеком, чтобы с кем-нибудь поговорить о личном. Осознав такое положение дел, я ощутил одиночество.

Глава 8

Прошло две недели с момента, когда я обнаружил в себе чувства к Ксюше. Я так и не смог найти среди знакомых кого-то, с кем можно было бы поговорить о случившемся.

Оставался последний вариант, который пришёл мне в голову и поразил своим безумием. Он пролежал на задворках сознания вот уже несколько дней, пока я не признал его жизнеспособным: «Я должен поговорить с ней!».

Конечно же это была огромная глупость. Абсолютно чужой, женатый человек, вдруг ни с того ни с сего сообщает, что томится весьма конкретными романтическим чувствами по отношению к ней – несвободной девушке, находящейся в положении.

Не имея, насколько я пытался себя убедить, намерений и оснований сражаться за взаимность своей влюблённости, я ожидал хотя бы капли облегчения своих переживаний, при этом рискуя, мягко выражаясь, смутить Ксюшу.

В то же время мысль, что после нашего разговора она будет понимать, что происходит со мной, казалась пусть спорным, но спасением. Единственное, о чём я не думал тогда – каково будет ей при этом с этим знанием.

Я представлял этот разговор несколько дней, старательно подбирая каждое слово и прорабатывая её возможные реакции.