Ее последний вздох

Дэн вышел из своего «Тахо» и, обойдя машину спереди, шагнул на тротуар. Он заметил надпись «Продается» – табличка торчала на столбике перед домом, чуть левее фасада. Дальше по улице стояли еще два таких же дома, как этот, но надписи перед ними гласили «Продано». Все дома, включая наркопритон, были очень похожи, а с точки зрения архитектуры так просто идентичны. Так что не исключено, что А. Гочли вовсе не прогадал с вложением капитала.

Дэн чувствовал, как деревянные ступеньки прогибаются под его весом. Верхняя площадка крыльца тоже ходила под ногами ходуном, как будто грозила вот-вот провалиться. Стараясь ступать как можно мягче, он постучал в дверь, недавно ошкуренную до дерева. На стук вышла женщина в заляпанном краской рабочем комбинезоне и кепке козырьком назад, как носят маляры. Из-под кепки виднелись коротко стриженные седые волосы, заложенные за уши.

Дэн улыбнулся.

– Извините, я, кажется, зашел в неудачное время. Я ищу Гочли.

– Гочли перед вами. А вы кто такой будете? – Многочисленные колечки в мочке правого уха и крошечный бриллиантик в левой ноздре очень шли к ее моложавой внешности, но Дэн видел, в каком году она начала открывать первые компании, и потому мог судить, что женщине уже лет пятьдесят, а то и пятьдесят пять.

– Дэн О’Лири.

– Ах, Дэн О’Лири, – повторила она за ним, имитируя сильный ирландский акцент. Ее голубые глаза вспыхнули. – Симпатичный вы парень, Дэн О’Лири, и штанишки у вас тоже ничего. Только вот думается мне, что вряд ли вы пришли ко мне затем, чтобы сторговать у меня этот домик, так ведь?

– К сожалению, вы правы, – ответил Дэн.

Она убрала акцент.

– Ну и зря. Красить умеете?

Дэн улыбнулся.

– Случалось, только я спецодежду не захватил.

– Алита, – представилась женщина. – Вы зашли в самое удачное время. Если, конечно, вы не судебный курьер.

– Нет. Я просто человек в поисках кое-какой информации.

– Вот и хорошо. Я как раз только что наложила слой краски в кухне, надо дать ей время подсохнуть.

– Это все ваши дома, Алита?

Она вышла на крыльцо и махнула рукой в сторону соседних треугольников.

– Те два проданы. Еще один готовится к продаже, четвертый вот-вот возьмут.

– Какой, вот этот? Вид у него такой, как будто он доживает последние дни.

– Видели бы вы другие три, когда я только их приобрела. Этим домам по сто пятьдесят лет.

– Сочувствую. Я сам перестраивал родительский дом в Седар Гроув, и, скажу вам, работенка была не из легких, – ввернул Дэн, стараясь найти точки соприкосновения с владелицей.

– Где это – Седар Гроув?

– Северные Каскады.

– Далеко от дома вы забрались, – сказала она. – И что я могу для вас сделать?

– Мне нужна информация о бизнесе, который когда-то принадлежал вам.

– Придется вам уточнить. У меня их было больше пятидесяти двух. Секретарь штата меня любит.

– «Грязный Эрни», – сказал Дэн.

Алита улыбнулась.

– А, да, «Грязный Эрни и его голое шоу». Недолго он прожил, зато весело было. Говорят, что городской совет никогда не действовал так единодушно, как когда закрывал «Грязный Эрни» – ни до, ни после.

– Да, вас же закрыли.

– Изменили условия работы – никакой обнаженки. Кучка ханжей. Около года дело у меня процветало. Лицемерные ханжи, вот они кто. Говорили как по писаному – рядом, мол, школа, клуб привлекает нежелательные элементы, а сами ходили туда толпами, и не издалека, позвольте заметить. Запомните, Дэн, ничто не продается так хорошо, как пиво и сиськи. Так какая информация вам нужна?

– Такая, Алита, что я сам узнаю, только когда ее увижу.

– Несерьезный получается разговор.

– Точнее ничего сказать не могу. У вас работали две танцовщицы. Одну из них звали Бет Стинсон.

– Сисястая Бетти, – сказала Алита. – Славная девчушка. Фигурка – закачаешься. Плохо кончила. До сих пор помню, как мне об этом сказали. Грустно – совсем молоденькая девчонка. И такая отчаянная. Поверите ли, местные власти воспользовались этим делом как предлогом, чтобы меня закрыть. Заявили, что мой клуб привлекает не ту публику. А вы коп?

– Юрист. Другую танцовщицу звали Селеста Бингем.

– Ага, Черешенка. Та была сдержанной. Не такая лихая, как Бет. Она и ушла раньше. Они были подружками со школы, если я правильно помню.

– У вас хорошая память.

– На добрых людей, хороших любовников и отличное вино.

– Вы помните всех, кто на вас работал?

– Пятьдесят два бизнеса, Дэн О’Лири. Назовите имя.

– Я его не знаю. В том-то и проблема. Но могу узнать, если увижу.

– Надо бы вам рассказать мне все подробнее. Позвала бы вас в дом, но там вы точно ваши симпатичные штанишки замараете.

Они сели на верхнюю ступеньку крыльца, и Дэн объяснил ей, зачем пришел. Под конец он добавил:

– Вот я и пытаюсь понять, нет ли тут какой связи, не всплывет ли имя кого-нибудь из ваших тогдашних работников в нынешнем расследовании.

– Понятно.

– Вы знали Селесту или Бет не по работе?

– Нет.

– И понятия не имели о том, что Бет водит кое-кого из клиентов домой?

– Никакого. Это плохо. Уж я бы ей сказала пару ласковых. Такая молоденькая девчонка – вряд ли она хорошо понимала, во что ввязывается. Оно, конечно, живи сам и жить давай другим, но есть черта, переходить которую опасно.