Ее тысяча лиц

— Бази ничего не помнит. Бази хочет быть лучше. Бази очень плохо.

Ну вот только сумасшедшего нарика ему не хватало. Аксель раздраженно посмотрел на паренька, но тот глядел в стол, раскачиваясь на стуле.

— Я не сделал ничего плохого, — снова перешел на первое лицо парень. — Мне просто дали ленту. Сказали, она там молится. Меди… тиру… меди… молится.

— Медитирует?

— …дитирует.

— Кто дал тебе ленту?

— Я не виноват! Мне очень больно. Детектив. Вы добрый детектив. Можно мне лекарство? — Парень резко вскинул голову, его глаза лихорадочно блестели, но Аксель не пошевелился и даже не изменился в лице. — Один маленький укольчик. Полиция же платит за сведения? Я знаю, у вас тут целая гора «луны». Я заслужил награду?

— Пока ты не сказал ничего полезного.

— Мне так больно, — захныкал парень, и Грин начал злиться.

— Я сейчас уйду, — пригрозил детектив.

Парень умолк. Снова принялся раскачиваться из стороны в сторону, бормоча себе под нос совершенно бессвязные фразы про «луну», боль, ленту и то, что это так странно — молиться в парке без одежды. И что лента — это всего лишь невинный кусок ткани. И что у человека, который ее ему дал, была «луна», пять капель! Пять! Он был счастлив, а сейчас так больно и плохо.

— Кто дал тебе ленту?

— Не видел, не помню, не знаю. Чистотой пахнет.

«Чистотой пахнет». Охренеть подсказка. Ну, по крайней мере, гипотеза, что Кевина Мейсона подставили с Теодорой, верна. Только тот, кто это сделал, должен был точно знать: Кевин одержим. А еще знать, что Теодора и Авирона — одно лицо, — и это уже за пределами возможного. Или одержимость проявлялась в отношении именно Авироны?

Мог ли это знать Бастиан Кеппел? Теоретически — да. Он из старой родовитой семьи, его брат владеет половиной Треверберга, он сам известная личность, которой многие обязаны. Он дает работу, приносит в город деньги, стимулируя туристический поток. Он точно знаком с Теодорой, возможно, ближе, чем того требуют деловые отношения, возможно, вхож в ее семью. И точно имел миллион шансов познакомиться с Кевином Мейсоном. Мейсон руководит организацией почти всех крупнейших мероприятий в городе, а это значит — он мог работать с Кеппелом. Они могли подружиться, даже «сдружиться». Да, теоретически у них был шанс сработаться в паре. Для Бастиана триггером стала сцена смерти в деле Инквизитора. Для Мейсона — что-то другое, до этого пока еще не докопались. Психиатрическая экспертиза рано или поздно установит и причины, и следствия. Вопрос в другом.

В доме Анны Перо слишком много улик. На теле Мелиссы улик нет. Спермы тоже. На теле Ребекки нет ничего. Свидетелей нет, камеры ничего не засекли, но оно и неудивительно: они расположены только у главного входа, а парк на пятьдесят гектаров слишком зарос, он скорее похож на лес, чем на городской парк, его пронизывает несколько десятков тропинок, десятки тайных полянок, на которых уединяются парочки, на которых люди медитируют и занимаются спортом. Грант простояла в парке несколько часов, и ее никто не заметил просто потому, что медитации — это нормально. А привыкший ко всему Треверберг на обнаженные тела не реагирует.

Телефон пикнул. «Буду завтра. А.»

Аксель медленно закрыл глаза. В этом деле есть еще что-то. Это группа лиц, но единого, линейного управления процессом не чувствуется. Пока не чувствуется.

Глава одиннадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

На следующий день

Арабелла Стич сидела в кресле у приставного стола. Ее изрядно выбеленные сединой волосы блестели в холодном свете ламп, тонкие нервные пальцы левой руки прижимались к виску. Правой она перелистывала страницы дела. Молчание длилось бесконечный час.

За это время Грин выкурил две или три сигареты и теперь смотрел в окно, сосредоточившись на тех промахах, которые допустил во время расследования. Нестабильные убийства запутали всю следственную группу. Можно простить стажеров и молодняк, можно простить Карлина. Но Грину прощения не было. Его игры в силу и попытка скрыть собственную заинтересованность привели лишь к тому, что жертв стало больше, а ответов — меньше.

Здесь не Спутник-7, и у него в распоряжении вся мощь лабораторий и архивов. Только привычный ход расследования не принес ничего. Еще две недели назад Аксель не думал про Анну и не вспоминал прошлое. Сегодня он знал, что четырнадцать лет назад стал отцом. Две недели назад он жил обычной жизнью. Сегодня столкнулся лицом к лицу с женщиной, которая мастерски водила за нос именитого психиатра и теперь, несмотря на защиту Берне, скорее всего, будет приговорена к смертной казни. Две недели назад он был почти стабилен, а сегодня очередной убийца лишил его еще одного близкого человека. Не осталось никого и ничего, кроме работы. Поэтому появление Арабеллы Стич Грин воспринял как спасение. Стич не пыталась учить его жить, но свое дело знала. А еще у нее был доступ к ресурсам другого уровня. Агентство — не полиция, для него почти не существует запретов.