Ее величество

«Я плохо помню Эмму. Тогда, на первом курсе, до моей поездки в Москву, мы учились в разных группах. И студенческих фотографий у меня очень мало. Фотоаппарата ни у кого из нас не было. Прежде чем делать выводы, неплохо бы выслушать аргументы обеих сторон. Закон причинных связей и в природе работает, и в семье. Я, правда, не нацелена на расследование… Разум, по логике, не должен противоречить любви. Но ведь противоречит…» – подумала Лена, вяло вслушиваясь в рассказ Инны.

– Эмма писала мне: «Любовь, счастье – все в песок ушло. Когда это началось? Почему именно мне достался опыт боли и ошибок? Отринуть бы его. Всё забыл… накажи его Бог. Когда телесное начало неосознанно и необоснованно много требует, духовное молчит. Говорила я Феде: «Загляни в свое сердце – оно пустое…» Когда-то я считала себя самым счастливым человеком только потому, что каждый вечер проводила с любимым. Ведь мои мечты были вытканы не только пылким воображением, но и долгими раздумьями о будущей семье... И почему до сих пор для меня кругом только он, он… Иногда любовь как проклятье. Может, поэтому меня долго удерживала мысль, что еще не поздно все исправить? Я верила, что любовью можно изменить человека... А его любви ко мне нет как нет. И лучшее тому доказательство – наша неудачная семейная жизнь. Что ушло из сердца – не вернуть. Слишком редки были наши мгновения счастья. Как солнечные или лунные затмения. А потом их вовсе не стало».

«Вселенский голос немоты звучит безлунными ночами». Чего стонешь? Тебе хоть смолоду кое-чего перепадало», – брякнула я, непонятно почему разозлившись.

Чувствую, Эмма испытала слабое подобие неловкости, но возражать не стала, продолжила:

«После работы, как подобает хорошей жене, я безвылазно дома сидела. Ждала Федю, боялась надолго отлучиться. Даже к подругам не ходила. Как под гипнозом была».

«Наша жизнь принадлежит тем, кого мы любим», – подтвердила я.

«А он стал путаным, скучным, прижимистым. Понятное дело: с женой незачем быть остроумным и внимательным, она уже завоевана, взята в плен. Это перед чужими женщинами надо гоголем ходить».

«Человек большой души ни в чем не бывает жадным. Держи руку на пульсе, делай выводы и не поощряй».

«Похоть, зависть, жадность в семье не помощники. Очко в твою пользу, – согласилась со мной Эмма.

«Может, Федор из трусости попадал в ловушку некоторых предприимчивых женщин? С мужчинами такое тоже случается. Я знала преподавателя, который спал с пожилой начальницей. Она была руководителем его диссертации. Так жена от него ушла. И их сын не признавал отца, – попыталась я смягчить Эммино раздражение. – Хотя… бывают в жизни мгновения, за которые можно дорого заплатить. Есть женщины, ради которых мужчины могут поступиться своей честью, и существуют мужчины, которые заслуживают таких женщин. Но здесь не тот случай. Не взлетел Федька вверх по карьерной лестнице и с помощью женщин. Наверное… не заслужил. Он просто ради мелких сиюминутных желаний жертвовал семьей и своим добрым именем, – со злой усмешкой сказала я. – Мопассан писал, что «женщины часто выводят нас в люди. Если есть данные, которые нравятся женщинам, почему бы их не использовать?» Очень современное и своевременное замечание! Но какое отношение это изречение имеет к твоему мужу?.. – Я выдержала многозначительную паузу. – Думаешь, поведение Федора – не пощечина нашему нынешнему обществу, которое болеет теми же болезнями?» – съехидничала я. Но Эмма не вникла и спросила:

«Ты об обаянии Феди?»

«О деньгах! – разозлилась я. – Какой из мужчин для тебя хуже: тот, кто плохо поступает необдуманно, на эмоциях или который намеренно?

«Какая разница? – осадила меня Эмма. – Мне и того и другого через голову хватает.

«Настоящая любовь – это чудо, а чуда много не бывает, – терпеливо успокаивала я подругу. – Уметь любить – тоже талант, и не такой уж частый».

«Но я-то умею. Я смогла сохранить свою любовь, несмотря на все трудности, которых у меня было много больше, чем у Феди. Вот говорят: доверься судьбе, ее ведет Бог. И куда она меня завела? А этот несносный ходок, набегавшись и взбодрившись «дозой восторгов», возвращается домой и, как ни в чем ни бывало, «житие продолжает земное». Имея в полном своем распоряжении семью, получает удовольствие, издеваясь над ней. Да еще двусмысленно подшучивает, мол, смысл жизни в любви ко всем и каждому. Где-то я читала, что тирания несет в себе зерно гибели. Да только губит она не тирана, а жертву».

«Эта фраза применима к странам и эпохам, а не к отдельным людям», – возражала я.

«У Федора всё, как всегда, – нормально! Хорошо устроился. «Вписался», получает все тридцать три удовольствия, да еще свободу ему подавай», – продолжала нервно развивать больную тему Эмма.

«Свобода – такое же непрочное виртуальное понятие, как и счастье. Ее всегда не хватает», – не отказывалась я от полушутливого тона.

«В моральной семейной жизни свобода не имеет особой ценности, а вот правда всегда важна».