Её звали Карма (СИ)

На большой поляне за городом собирался народ на масленицу. Ремесленники и местные купцы раскладывали на лавках товар, стряпухи тащили самовары и блины с маслом и медом, мастеровые устанавливали в центре чучела из соломы, готовили дрова для костров, трудились над помостами для игр и состязаний. В церкви зазвонили колокола, и люд, разодетый и нарядный, поспешил на поляну.

То тут, то там были слышны песни и веселый смех. На одном помосте парни состязались в кулачном бою, на другом - скоморохи инсценировали конфликт между зимой и весной. Клубился пар от самовара в одном краю, коробейники расхваливали товары - в другом. Зазывала предлагал смельчакам поучаствовать в веселых прыжках, стоя в мешке или побороться, сидя на бревне. Народ толкался, зевал, торговался, плясал, пел и пил. Веселье продолжалось до темна. Наконец, подожгли чучело Зимы, а за тем развели и костры. И снова на поляне стало светло. Ребятня прыгала через огонь, молодежь пустилась в хороводы, а люди постарше затянули песни.

Договорившись, девчата убежали в лес, чтобы надрать молодых дубовых веток и ранних цветов, а потом сплести венки и в танце надеть их на своих ребят.

- Катерина, поди на Берджу наденешь-то? - засмеялись подружки, усаживаясь возле костра.

- А то на кого же?! - отозвалась она.

- Вы никогда уж и не разлучаетесь! - добавила Матрена.

- Да вовсе не так, - запротестовала Катя. - Ты-то сама не Ивану ли плетешь? Исстрадался он весь, иссох бедный. Одни уши остались!

- Ха-ха-ха! - засмеялись девчата.

- Да он и денно и нощно под окнами караулит, будто приведение. Ужо все очи промозолил. Но лучше его не сыскать на всем белом свете! - заявила Матрена.

Закончив плетение, хохотушки вернулись на поляну, где во всю шли пляски. Девчата затянули песню и пошли в хоровод, держа в руках свои плетенки. Постепенно к ним присоединились парни и, образовав пары, молодежь пошла в круг, где девчата, одна за другой, надели венки на головы своих возлюбленных дружков. Берджу с Катериной, такие молодые и счастливые, закружились в хороводе, не видя никого вокруг...

На небо высыпали звезды. Яркие и высокие языки пламени уносились от костров в высь. В огне потрескивали поленья.

Среди молодежи промелькнула нянька Евдокия. Увидев Катерину, она направилась к ней.

- Княжна, княжна! - позвала она ее.

- Чего тебе, няня? - выйдя из круга, та подошла к старой женщине.

- Государь-батюшка кличет.

Катерина с Берджу многозначительно переглянулись, и княжна последовала за Евдокией. Представ пред отцовы очи, и увидев его сдвинутые брови, она поняла, что родитель настроен на серьезный разговор.

- Ты звал меня, батюшка? - поклонившись, спросила Катя, как можно мягче и покорнее.

- Поди ближе...Где ты нынче была?

- На гулянии.

Отец нахмурился.

- Садись рядом...Послушай, дочка. Будучи ребенком, тебе многое дозволялось, чтобы ты не скучала, но теперь княжна стала взрослой и, надеюсь, начала многое разуметь. Детство минуло, и нынче не до шалостей. Пора вспомнить о том, кто ты есть.

- Не пойму я, батюшка, об чем ты толкуешь?

- Не подобает княжне вольно вести себя с простым людом.

- Разве я чего недозволенное творю?

- Именно, недозволенное, Катерина. Ты - княжна, а Никодим...то есть Берджу- холоп. Негоже якшаться с дворовыми. Ой, негоже, Катерина! Не забывайся, ты не чернавка, а княжеская дочь. И не порочь имени моего! Не желаю боле видеть тебя среди скоморохов и прочих холопьев. Княжне надлежит бывать в другом окружении!

- Но отец... - растерялась Катя. - В каком окружении мне надлежит бывать, среди напыщенных бояр?!

- Чтобы я не видал тебя боле со скоморохом!

- Батюшка, что стряслось? За что немилость такая?! Ты ведь никогда не запрещал мне водиться с Берджу? Сам говорил, что тебе любо глядеть, как мы резвимся?!

- То время ушло. Вы уж не малые дети. Тебе замуж пора.

- Но...батюшка, рано мне еще! - Катерина распахнула свои голубые глаза. - Смилуйся!

- Почто перечишь родителю?!

- Ты гонишь меня? Чем же я досадила отцу родному?

- Глупости говоришь, Катерина! Разве же я могу прогнать единственную дочь?! Господь с тобой! Не о том толкую я. А о том, что годов тебе ужо много, что не сенная ты девка. Потому надлежит достойно себя держать, как подобает княжне...Ну, а ежели ослушаешься и, как прежде, будешь дружбу водить с холопом, ей Богу прогоню из дому, чтобы не видать позору! - строго закончил Василий. - Ступай и поразмысли, об чем говорено было.

Катерина поднялась с лавки и пошла к себе в опочивальню. Села у окна и заплакала. Было у нее одно лишь утешение в жизни - Берджу, и того хотят отнять. Ни матери, ни бабки, ни брата или сестры. Тоскливо. А теперь и милого дружка требуют позабыть...

Под окном раздалось посвистывание.

- Берджу, - она выглянула и помахала ему рукой.

- Чего на гулянье не идешь?

- Отец запретил видеться с тобой.

- Значит, все? Наступило время расстаться?

- Не говори так, Берджу, не трави душу! - заплакала девушка.

- Что же нам делать-то теперь?

- Не знаю.

А тем временем Василий разговаривал в светлице со знатным и важным гостем. После боярин откланялся и, сев в повозку, уехал.