Эффект бешеного Солнца

В комнату стали входить незнакомые люди. Сразу стало шумно. Юрий Васильевич вышел из кабинета и остановился возле столика вахтера, разглядывая входивших людей. Ученые советы в мединституте посещали почти все врачи города — были среди них и военные врачи из госпиталей. Одни приходили послушать выступления на совете, другие — посудачить с приятелями или приятельницами. Но все были оживлены, в каком-то приподнятом настроении. Высокий полковник — на погонах чаша со змеей — пронес большой букет цветов. Юрий Васильевич догадался, что букет предназначается диссертанту, и почему-то подумал: а вдруг не получит этот самый Горбунов степени, куда денут букет?

— А вы, дедусь, тут многих знаете? — спросил Юрий Васильевич у вахтера.

— Я-то? А всех, — спокойно ответил вахтер. — Всех преподавателей, всех студентов, всех директоров, какие тут были, уборщиц тоже всех. Я тут, сынок, скоро шестьдесят лет работаю.

— Сколько? — удивился Юрий Васильевич.

— А шестьдесят, — так же спокойно сказал вахтер.

— Так институту-то, кажется, двадцать пять?

— Ну, так что, будто я не знаю, сколько институту! Я все знаю. Все знаю… Гляди, директор! — бросил он Юрию Васильевичу и вытянулся в струнку.

В парадную вошел высокий человек в кожаной куртке на молниях. Его небольшая голова покоилась на мощных плечах атлета.

— Как служба, отец? — спросил директор вахтера.

А тот совершенно преобразился. Грудь колесом, каблуки вместе, носки стоптанных сапог врозь, даже под крючковатым носом дыбом встал реденький прокуренный ус.

— Служу народному здравоохранению! — рявкнул неожиданно громко старик.

— Молодца! — серьезно сказал директор и, коснувшись локтем непроизвольно вытянувшегося перед ним Юрия Васильевича, прошел мимо, к своему кабинету.

— Наш-то не в духе, — заметил вахтер. — Я все знаю… Тут, если послушать хочешь, в старое время кадетский корпус помещался.

По коридору прошел уже знакомый Юрию Васильевичу человек валенках, тот самый, что накричал на Ворону.

— Дед, — сказал он сипло, — чтоб был порядок! Ты у меня понял?

— Как есть понял! — бодро ответил вахтер.

Человек в валенках заметил Юрия Васильевича, внимательно на него посмотрел и спросил;

— Студент? Какого курса?

— Я не студент, — ответил Юрий Васильевич.

— А что тут стоишь, женским полом интересуешься?

— Я на кафедре физики работаю.

— Та-та-та, — обрадовался вдруг человек в валенках. — На кафедре физики? Новый ассистент. Как тебя, Декека? Ну да, Декека! Знаю, знаю… — Мягко ступая, он пошел дальше.

— Зайцев это, — доверительно сказал вахтер, — Аполлошка. Ба-альшой человек! Такой сукин сын, что не приведи господь и помилуй.

Он поднял голову и, что-то прошептав про себя, включил звонок. Юрий Васильевич поспешил на второй этаж.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Зал был уже полон.

— Юра! — позвал Дейнеку Захар, ассистент с соседней кафедры, указывая на место рядом с собой. — Иди к нам… А чего? — продолжал он, когда Юрий Васильевич пробрался к нему на последний ряд. — Нам видно, да нас не видно, можно и почитать и словом перекинуться. Ты как, книжку захватил? Нет. Тогда твое дело табак, придется слушать.

К трибуне просеменил человек небольшого роста и, почти исчезнув за ее краем — Юрию Васильевичу была видна только блестящая лысина рядом со сверкающим графином, — быстро-быстро заговорил, время от времени демонстрируя аудитории документ за документом.

— Мы все, товарищи, знаем Афанасия Петровича. Он, можно сказать, наше детище, воспитанник нашего института. Диссертант представил нам свою биографию, прямую, как стрела, товарищи. Без всяких, так сказать, ответвлений. Родился он в простой крестьянской семье, в глухом таежном селе, которое даже, говорят, не нанесено на каргу. Пятнадцати лет был призван Рубежанским военкоматом, так как произвел впечатление вполне сложившегося юноши. Трижды был ранен. Находясь в 311-м госпитале на излечении, обратил на себя внимание любознательностью и готовностью помогать медперсоналу в его нелегком труде по уходу за ранеными. При непосредственной помощи профессоров нашего института Семенова и Пасхина сдал экстерном за среднюю школу и, я бы сказал, молниеносно закончил Рубежанский мединститут, сдав все положенные экзамены в два с половиной года.

Те из нас, товарищи, кто видели Афанасия Петровича за микроскопом или препарированием, в химической лаборатории или у постели больного, хорошо знают его чрезвычайную, поразительную трудоспособность, его предупредительное, гуманное отношение к больному, его постоянное стремление знать все, что может помочь ему, будущему врачу, спасти человеческую жизнь. Признаться, многие из нас были разочарованы, когда Афанасий Петрович избрал для научной специализации кафедру нормальном физиологии. Его успехи в общей хирургии заставляли думать, что перед нами будущий хирург. Но представленная работа и отзывы оппонентов говорят о том, что Афанасий Петрович сделал ПРАВИЛЬНЫЙ выбор.