Эффект безмолвия

На протяжении всего Медиа-форума Алик сдерживал в себе порыв напрямую обвинить Лапышева, но понимал, что это слово могло стать последним его словом в журналистике и словом весьма бестолковым. Участники Медиа-форума, вряд ли поняли бы его выступление, а если бы поняли, то, несомненно, вырезали бы из реальных телевизионных эфиров и газетных материалов. Подобный опыт у Алика был и его дал не только Квашняков, но и многие другие его учителя, понимавшие борьбу за справедливость, как борьбу за личное выживание и четкое исполнение директив власти.

***

– В законопроекте «О противодействии коррупции» дается определение коррупции. Это незаконное использование физическим лицом своего должностного положения, вопреки законным интересам общества и государства с целью получения выгоды в виде денег, ценных подарков или услуг для себя или для других, – говорил уже Таксимов, специалист юридического отдела администрации маленького нефтяного города…

В руках его сияла красная папка с зачитываемыми текстами. Одет он был подобно Безмеру. Голос бодрый, речь скороговоркой, как у человека, стремящегося быстрее отделаться.

«Нет еще лоска, нет», – определил Алик и опять приступил к слушанию идей, носившихся в его голове – на сантиметр-другой выше ушей.

***

Каждый поглощает, сколь может: и крыса, и волк, и человек. Так есть ли необычное в том, что кто-то более преуспевает в поглощении? Сильная сущность всегда поглотит больше. Коррупция – явление того же порядка. Силу придает должность. Чтобы бороться с коррупцией, должна быть выдвинута другая сила. И тут важно поглощаемое другой силой, ее идеология.

Если борьба с коррупцией сведется к борьбе за деньги, должности, власть или славу…, то есть материальное или приносящее материальное благополучие, коррупция останется – блага будут переделены между коррупционерами и более надежно защищены, и все сильные останутся довольны.

Остановить коррупцию могут только не честолюбивые внутренние порывы, такие как любовь к родине, гордость за нее, совесть и стыд – духовные ценности, ограничивающие в материальных стремлениях.

Не поддерживая эту противоположную силу, не развивая ее, унижая ее, подрывая ее авторитет, уничтожая глотаемое ею, ее культуру, власть, даже не сочувствующая коррупции, помогает ей достичь полного господства. Не случайно «критика» – стало словом очерняющим. Это следы воров, это след подрыва авторитета другой силы.

Возвеличивание «свободы слова» или других «воздушных», идейных человеческих ценностей – является главным в борьбе с коррупцией, но никак не развитие культа добытчика, культа обеспеченности и пресыщения богатствами, что происходит сейчас, – это создает одну направленность мышления – деньги.

***

Наконец, к месту выступлений вышел россиянин украинского происхождения Пидушковский. Наклонив голову, как кающийся грешник, и сведя руки галочкой в районе паха, он начал:

– Меня настораживает активная пропагандистская деятельность. Почему настораживает? Да потому что оно пойдет сейчас: город, округ, Москва. Но начнется с города. И мне будет грустно, когда воспитателя детского сада привлекут за коррупционную деятельность – за принятую в подарок коробку конфет…

Пока Алик задумался о своем, Пидушковского сменила Поленова, заведующая детским садом.

– …мы все видим и слышим, что творится в эшелонах, – вещала заведующая она, сцепив ладони, как Пидушковский, на уровне пупа, прятавшегося под ядовито зеленой кофточкой. – И если чиновник, используя служебное положение, подрывает авторитет власти – это несет недоверие в народ…

Она была и депутатом, и руководителем общественной организации «Женщины маленького нефтяного города». Говорила и делала только то, что нравилось Хамовскому, и, как результат, – добилась звания ветерана труда.

«Если в детском саду две картошки, то одна из них – у меня на столе» – хвастался как-то муж Поленовой. Алик запомнил это изречение и, когда ловил взгляд Поленовой, то не замечал ее зрачков, а видел картофельные глазки.

Поленова сказала что-то насчет «поддержать» и еще раз «поддержать» и иссякла…

– …пока закон не будет равен для всех, нам не побороть коррупцию, – напомнил Кривопузов, секретарь отделения партии «Единая Россия» в маленьком нефтяном городе…

Он увел коррупцию от простых людей и возвысил до начальства, и, словно из лотерейного барабана, из него стали выпадать выигрышные фразы: «мы должны», «мы должны быть»…

– …а почему бы не привлекать общественность, – завершил речь Кривопузов, подернув в сторону седой головой со смятым на бок носом.

Тут к месту произнесения антикоррупционных речей вышел Квашняков. Алик не поверил глазам. Он протер очки, но Квашняков не исчез, он не оказался жирным пятном на стеклах, или отпечатком пальца – Квашняков был реален. Более того – он говорил. Тот, кто только недавно переписал на себя редакционный джип, говорил о борьбе с коррупцией!