Эффект чужого лица

Он долго говорил о сложных экспериментах, проведенных в керамических мастерских Берлина, о расшифровке клинописных текстов, о фантастическом «вавилонском драконе», о плитах с клеймом Навуходоносора, которые устилали Дорогу Процессий. На каждой была высечена надпись: «Я – Навуходоносор, царь Вавилона, сын Набополассара, царя Вавилона, вавилонскую улицу замостил для процессии великого господина Мардука каменными плитами из Шаду. Мардук, господин, даруй нам вечную жизнь». При этом он менял слайды, наглядно подтверждая сказанное.

Астра увлеклась. Она представила пыльные, жаркие улицы Вавилона, розовые плиты Дороги Процессий, дома горожан с плоскими крышами, ослепительно сияющие на солнце голубой майоликой Ворота Иштар, разноцветные ярусы башни Этеменанки – «дома краеугольного камня неба и земли» – и «чудо варварской роскоши» громадный дворец Навуходоносора. У любого захватило бы дух, окажись он в тронном зале царя, украшенном со всей изумительной пышностью, присущей вкусу восточных владык…

– Роберт Кольдевей провел на раскопках Вавилона восемнадцать лет, – произнес Ракитин, возвращая Астру с берегов Ефрата в московскую квартиру. – Судьба жестоко обошлась с ним. Он умер, так и не увидев реконструированные Ворота Иштар и тронный зал Навуходоносора. Даже язык не поворачивается назвать эти сооружения «экспонатами». Вы помните торжественную тишину зала и охватывающий ваше сердце священный трепет?

– Да… – рассеянно кивнула она.

– Невозможно вызвать то же ощущение, отступая от образца в чем бы то ни было. Особенно в размерах и точности отделки.

«Вот к чему он клонит! – сообразила Астра. – Он убеждает меня отказаться от глупой затеи…»

– Я понимаю, но…

– Ворота Иштар существуют лишь в том виде, какими они были в Вавилоне. Все остальное будет выглядеть жалко и комично. Не стоит тратить деньги и силы, чтобы насмешить людей.

– Насмешить?

– Именно! Именно! Вы надеетесь поразить их, а они поднимут вас на смех!

На экране появился новый слайд, и Ракитин с жаром произнес:

– Посмотрите на этих чудесных животных, которых ни в коем случае нельзя уменьшить! Пропадет все их волшебство…

Он забыл, что намеревался заработать на чертеже и эскизах: искренний почитатель древней культуры взял в нем верх.

– Погодите… а что это за звери?

На голубом фоне неторопливо шествовали белые быки с желтыми гривами и желтые быки с красными гривами.

– «Рими», – объяснил Ракитин. И процитировал: «Свирепые быки и мрачные драконы начертаны на дворе врат, чем я сообщил вратам великолепие чрезвычайное и роскошное, и род людской может взирать на них в изумлении».

– Где же драконы?

Быков на экране сменили загадочные существа в виде полузмей-полуптиц с лапами льва, раздвоенным языком, рогатой головой и чешуйчатым туловищем.

– Вот и они… «сирруши». Взгляните поближе на «вавилонского дракона» во всей красе… Удивительный зверь, не так ли? Драконы и быки идут в разных горизонтальных рядах… один за другим, как бы подчиняясь некоему магическому ритму, который завораживает вас, заставляет следовать за ними…

– Куда?

– В преисподнюю! – неожиданно захохотал профессор. – Туда же, куда они увлекли за собой древний Вавилон! Сбылось библейское пророчество: «И Вавилон, краса царств, гордость халдеев, будет ниспровержен… Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем; не раскинет аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Но будут обитать в нем звери пустыни, и дома наполнятся филинами; и страусы поселятся, и косматые будут скакать там. Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены – в увеселительных домах…» За полное соответствие с оригиналом поручиться не могу, но смысл вы уловили?

Эта резкая смена его настроения была так отрезвляюще неприятна, что Астре стало не по себе. Ракитин перестал смеяться так же внезапно, как и начал.

– Вы пейте, пейте чай… он уже совсем остыл, – произнес он совершенно другим тоном, вежливым и гостеприимным. – Пробуйте варенье. Вкусное необыкновенно! Это Саша варила, наша домохозяйка.