Эффект Домино

А потом незаметно сказка ушла. Заботы что ли выдавили из праздника былое волшебство? Главным стало обыденное. Что покупать – елку или сосну, сколько потратить на подарки, где достать хорошее спиртное к столу, в гости пойти или опять родственников к себе звать?

Лишь ближе к двенадцати ночи, когда стихала суета, тихое чувство радости опять возвращалось в Пашино сердце. Будущее опять казалось светлым и безмятежным, а проблемы пустяшными. Отпускала досада за второпях растраченные прошедшие дни, таяли без следа донимавшие прежде обиды.

Вот только утро из года в год неизбежно огорчало тяжелым похмельем и недосыпом. Особо доставал стойкий чесночный запах корейской морковки, традиционно забываемой женой на балконе.

Семь лет назад, закрепив наконец-то в треноге пушистую сосенку, Павел уселся в кресло-качалку и… загрустил. Была причина. Утром совсем некстати позвонил шеф и вместо «приветснаступающим» предложил поработать. Прямо первого января, да еще с самого утра. Пришел, мол, срочный груз, нужно немедля везти в другой город. Напарник же, Васек, предусмотрительно ушел в «штопор», плюнув жидкой слюной на доверие начальства.

В морозилке наливалась холодом «Столичная» и томились замороженные рюмочки. В серванте гордо сиял пятью звездами настоящий армянский коньяк. Была даже чача из Грузии с диковинными стеклянными гроздьями в бутылке. Жена на кухне колдовала над «селедкой под шубой». Скоро гости заявятся, всю неделю меню обсуждали, пиротехнику закупали, чтоб погромче бабахнуть во дворе на радость себе и соседям. А тут такая засада!

Чувство долга перевесило традицию, и лишь бокал искристого шампанского под бой курантов оказался для Паши в тот вечер единственным утешением…

Утро наступившего нового года было бесснежным и промозглым. У подъезда валялись пустые петарды, черная земля была усыпана разноцветными горошинами конфетти. На улицах – ни души. Лишь пронзительная поземка гнала блестящие обрывки мишуры. Да под завывание ветра гулко тарахтели по асфальту пустые пластиковые бутылки.

Однако, как же ему было хорошо! И хотя прошло много лет, Паша не удержался от счастливой улыбки. Припомнил внезапно охватившее его ощущение собственной исключительности. А еще гордости и, может даже, превосходства над обычными людьми.

Это было словно в комиксах-раскрасках, которые он приготовил в подарок сыну и пролистывал вчера. Как приятно, оказывается, стать Бэтменом или Спайдером, а может даже Железным человеком4

. Пусть даже на миг. Оказаться настоящим суперменом, готовым изменить этот мир к лучшему. А еще чувствовать себя первого января возможно единственным трезвым человеком во всем городе. А может и во всей стране?

Но именно хмурое новогоднее утро стало последним из приятных воспоминаний того бесконечно долгого дня. То, что случилось чуть позже, навсегда изменило жизнь. И не только Павла.

***

Дневальный слегка двинул носком сияющего от ваксы ботинка в бок задремавшего зэка, возвращая того в душный барак:

– Паш, да отлепись ты от баяна. Хорош кемарить, пора на хавчик двигать. Сегодня гуляем, шайба с картофаном!

Заключенный Вакулин, второй отряд, статья 264-4, выдернутый из мира грез, лишь беззлобно отмахнулся от шныря. Так и не вышло сегодня досмотреть «кинчик» до финала. Поднялся с пола, размял затекшие ноги. Подумал, что может и к лучшему, что не увидел. Хоть поспит спокойно, без всяких там воспоминаний, мать их…

***

Дорога, по которой Павел ехал тем утром, была пустынной. Лишь аварийки и хлебные фургоны занимались неотложной работой. Везли прошлогодний хлеб уставшему от бессонной ночи народу и прочищали забитые остатками блюд канализационные стояки.

Гаишник, рослый как памятник, стоял сразу за поворотом. Махнул полосатым жезлом и медленно направился к «Форду», послушно подкатившему к обочине. Когда водительское стекло опустилось до упора, скороговоркой представился, попросил документы. Сверля Павла изучающим взглядом, согнулся почти пополам, оглядел кабину, с силой втянул ноздрями воздух из салона.

Вид у младшего лейтенанта был усталый и злой. Было с чего. Выдернули на подмену неожиданно, среди ночи, как самого молодого. Дико болела голова, хотелось скорее вернуться за стол. Но не с пустыми же руками. Вот и тормозил каждую машину. А вдруг водитель выпивший? Или после вчерашнего? От самого, конечно, тоже фонило будь здоров, но «волшебная» палочка была в его руках, а не у водителя.

Паша все понимал и лишь спокойно улыбнулся под тяжелым взглядом инспектора. Вел себя уверенно, даже посочувствовал в душе похмельному служивому. Бодро сообщил:

– Все в порядке, командир! Можете не проверять, не пил я, – а потом неожиданно гаркнул от избытка чувств. – С новым годом!

И что-то дрогнуло в глазах сурового лейтенанта. Расправив брови, бугай поскреб шершавый подбородок и глянул с явной с завистью: «Видать, хорошо тебе, мужик!» Вслух же сказал нарочито строго:

– Будьте аккуратнее, подморозило. Гололед местами, – но не удержался и осклабился на последних словах. – И вас с Новым годом! Счастливого пути.