Эффект Эмбера

– Ваша машина – седан "линкольн-континенталь" серого цвета. Вчера вечером я говорил с человеком, прогуливавшимся неподалеку от нее по Норт-Россмор, и спросил, не его ли это машина. Он ответил отрицательно, но у меня есть основания полагать, что вскоре он уехал именно в ней. Может быть, это и не важно, но для меня представляет определенный интерес тот факт, что примерно минут через двенадцать – тринадцать после моего разговора с этим человеком вы позвонили в полицию, а именно – в пять пятьдесят восемь, и заявили об угоне вашего автомобиля. Знаете ли вы кого-либо из этих людей, мистер Линдстром?

Я извлек из кармана фотографии троих гангстеров и разложил их перед ним на столе.

Прежде чем взглянуть на них, Линдстром спросил:

– Как я понимаю, вы акцентируете внимание на этих двенадцати – тринадцати минутах, прошедших с момента вашей... э... встречи с тем бродягой и моим сообщением в полицию. Не хотите ли вы сказать, что существует какая-то связь между этой встречей и моим звонком в полицию?

– Пока я не делаю никаких заключений. А что, вы усмотрели здесь какую-то связь?

– Да нет, просто вы не вполне логичны. А может быть, не очень точно выразились. О... – Линдстром взглянул на фотографию. – Да, вот этот джентльмен работает в "Линдстром Лэбереториз". Я несколько раз видел его в обществе вот этого джентльмена. Что касается третьего снимка, то этого человека я не знаю.

Он ткнул пальцем сначала в фото Элроя Верзена, затем – Элвина Хоука. Человеком, с которым он, по его словам, не был знаком, оказался Малыш Бретт. Я спрятал фотографии в карман и заметил:

– Не хочу показаться снобом, но эти две темные личности далеко не джентльмены. Так, говорите, Верзен Паровоз работает у вас?

– Паровоз?

– Я имею в виду Элроя Верзена. Паровоз – его кличка. Оба эти, как вы выразились, "джентльмена" имеют длинный список арестов, а Верзен отбывал срок в тюрьме Сан-Квентин.

– Мне известно, что мистер Верзен был судим. Надеюсь, вы согласитесь, что гораздо лучше, когда бывший преступник честно трудится на благо общества, а не продолжает свою преступную деятельность.

– Это как сказать.

– А что тут можно сказать?

– Многое. Ну, например, можно предположить, что после честного трудового дня или по уик-эндам ваш праведник промышляет тем, что занимает у людей деньги, подстерегая их с дубинкой в темном переулке. Однако мне не хотелось бы тратить мои бесценные три минуты на подобную дискуссию.

– Ах да.

Линдстром глянул на песочные часы, но потом снова перевернул их. Я расценил это как обнадеживающий фактор и продолжал:

– Из того немногого, что мне известно, не говоря уже о непостижимых для меня звуках, которые мне довелось здесь услышать, я могу предположить, что у вас работает множество башковитых людей, способствующих прогрессу науки и техники...

– Не стоит разговаривать со мной, мистер Скотт, как с несмышленышем, хотя бы потому, что в научных кругах я слыву гением.

В его словах прозвучал неприкрытый сарказм, но они сопровождались такой задорной, ребячливой улыбкой, сделавшей его сразу лет на двадцать моложе, что его сарказм можно было легко принять за легкую иронию умного интеллигентного человека.

– Да, пожалуй, вы правы, – улыбнулся я в ответ. – Просто у меня такая дурная привычка. Порой, разговаривая с гангстерами, я сам сбиваюсь на гангстерский тон, а беседуя с ученым, похожу на провинциального ветеринара. Просто я хотел сказать, что люди типа Верзена Паровоза, наверное, не очень-то вписываются в вашу ученую среду, и поэтому...

– Я ждал этого вопроса. Естественно, мистер Верзен вряд ли изобретет новую электронную плату, но он человек большой физической силы и к тому же прекрасный механик.

– А, понимаю. Вы используете его на физических работах. Подержать тут, подвернуть здесь... Я правильно вас понял?

– Приблизительно. Заведение, подобное нашему, постоянно нуждается в ремонтных работах, не требующих особых инженерных талантов. Мистер Верзен прекрасно ремонтирует электроприборы, сооружает столы и стеллажи, избавляя нас от необходимости держать штат плотников, но в области сантехники он просто гений. Нам очень повезло.

– Повезло?

Линдстром снова улыбнулся.

– В этом здании, мистер Скотт, шестнадцать туалетов. Благодаря мистеру Верзену по крайней мере пятнадцать из них действуют исправно. Исправные туалеты – одна из предпосылок успешного функционирования "Линдстром Лэбереториз". Мы используем простую истину, а именно: сидеть сложа руки на своем рабочем месте – не означает "работать". Так что мистер Верзен – своего рода новатор в области сантехники.

– Вот уж никогда не подумал бы. Надеюсь, его содержание не разорительно для вас?