Эффект Фостера (СИ)

Джефри медленно обернулся, взбешенный взгляд, пробирающий до костей, остановился на моем лице. Мое сердце тяжело металось в груди. Опасность в виде Рейджи была позади, опасность в виде разозленного Фостера вот-вот настигнет меня.

Резким движением он поднял меня с земли, словно куклу, и поставил на ноги. Джефри обхватил оба мои запястья и резким движением опустил их вниз, припечатывая по обе стороны моих бедер. Его яростный взгляд блуждал по моему лицу, заставляя меня сжиматься от страха и вины за собственную глупость.

– Вчера ты недостаточно рисковала своей жизнью? – тихо и угрожающе прорычал он в опасной близости от моего лица.

– Вчера я рисковала только своей совестью, – тихо, чтобы услышал только он, ответила я. Мой взгляд был прикован к его глазам, шея покрылась мурашками, сочетание опасности и желания опалили мой живот. Джефри тяжело дышал, и я должна была злиться на него, но вместо этого как завороженная смотрела на его влажные губы. Я знала, каковы они на вкус. Как самое потрясающее в мире вино: терпкое и безумно дорогое.

Может дело было в его потрясающем теле, перекатывающихся мышцах, в свежем теплом запахе, исходившим от его кожи, в сурово сжатых губах или недоброму прищуру глаз, но я чувствовала, как начинаю робеть и таять под этим взглядом.

Однако Фостер не чувствовал подобного, потому что через секунду он отпустил мои руки. Лишившись его теплых прикосновений, я едва удержалась на ногах, а когда выпрямилась, он уверенно пошел в ту сторону, где скрылся Рейдж.

– Уходи, – сказал он, по видимому обращаясь только ко мне, – и забери своих подружек.

Глава 23

Барбара

Мама умерла, когда мне было всего девять лет. Когда папа сообщил, что ее не стало, я ему не поверила. Надеялась, что врачи перепутали, и она не умерла, а просто крепко заснула. Я не верила, что ее больше нет, когда шли приготовления к похоронам, я не верила, когда в наш дом стали приходить гости, чтобы выразить соболезнования. Я не верила, что она ушла, даже когда увидела ее лежащей в гробу. Она была так красива, и действительно выглядела спящей. Второй гроб был закрыт, но даже если бы крышка была открыта, я не стала бы заглядывать внутрь.

Многое в том возрасте для меня было непонятно. Как могло случиться так, что моя мама будет рожать моего братика, и оба они умрут? Почему врачи не смогли спасти их обоих. И самый главный вопрос, не дававший мне покоя в том возрасте: зачем? Зачем им нужен был еще один ребенок? Если бы мама не решила рожать еще одного ребенка, то она не погибла бы при родах от ужасного кровотечения, и все еще была бы рядом со мной.

Я помню, что по возвращении домой не могла выносить всех этих людей, говорящих лишь о том, как рано я лишилась матери, поэтому я убежала из дома. Я пришла на конюшню, зашла в денник моего Спаркл и забилась в самый дальний угол, располагаясь на настиле из чистого сена.

Я скучающе оглядывала испачканный пылью край своего черного платья, на лаковых ботиночках был налипший слой грязи. Погода была дождливая.

Спаркл был в леваде, поэтому в деннике, да и в конюшне я была одна. Кончики моих волнистых волос доставали до пола, в них то и дело попадали чистые сухие травинки сена. Черный ободок не давал непослушным прядям спадать на мое лицо.

Я была полна уверенности, что меня никто не найдет в конюшне, все-таки отец был занят, ведь на похоронах собралось столько людей. Родители моей мамы – бабушка и дедушка не смогли приехать на похороны, уже позже я узнала, что у них не получилось закрепиться в США, они вернулись в Сербию, а мама никогда не общалась с ними, ведь была обозлена на них из-за нежелательного брака. И даже несмотря на то, что с отцом они любили друг друга по-настоящему, она не простила такого предательства родителям.

Повзрослев, я узнала еще одну деталь о смерти моей мамы. Второго ребенка очень сильно хотел именно отец. Ему нужен был наследник, которому можно было бы доверить долю в энергетической компании – детище его предков. Но мама не хотела больше детей, из-за чего между ними часто возникали ссоры, некоторые я даже помнила сама. Поэтому я считала, что отец виноват в ее смерти, если бы не он, она и не стала бы рожать еще одного ребенка, обрекая на смерть и себя и его.

Но в том возрасте я не знала этого и просто собиралась просидеть в деннике Спаркл до самого вечера, пока наш дом не покинул бы последний человек.

– Почему ты сидишь здесь?

Я отвела взгляд от своих грязных ботиночек и заметила в проходе Джефри. Он был одет в черные брюки и белую рубашку, светлые волосы были взъерошены как обычно, он выглядел небрежно, но опрятно. Джефри опирался плечом на дверь денника, а в руке держал самую настоящую змею. Заметив ее, я пискнула, подавляя в себе более громкий крик, который намеревался вырваться из моего горла. Змея была живой, большой и извивалась, зажатая в его руке. Джефри же даже не обращал на нее внимания. Хмуро смотрел на мое лицо, о чем-то задумавшись.

– Ты плакала? – спросил он.