Эффект Геллера

Я стоял так не менее получаса, пока не почувствовал, что сделал все, что мог. Во что бы я ни вкладывал такое количество времени и усилий, обязательно что-то происходило, хотя и не всегда именно то, что планировалось. То, что произошло с «Тайм», было подробно описано его издателем Ральфом П.Дэвидсоном в обращении к читателям. «Во-первых, — сказал он, — случилась маленькая неприятность у Леона Жарова. Три утра подряд его радиочасы не срабатывали и он, не сумев встать вовремя, опаздывал на работу».

Я, честное слово, не имею к этому никакого отношения, хотя и получил репутацию человека, умеющего вмешиваться в работу часов. «Еще более странное явление, — продолжал Дэвидсон, — произошло со всем комплексом компьютерной множительной системы нашего издания прошлой ночью. На нее словно воздействовали таинственные силы, причем это случилось именно в тот момент, когда в компьютер был заложен очерк о телепатическом феномене, — обе машины остановились одновременно. Не успели мы перевести дух, как рабочий компьютер Ай-би-эм съел весь текст обзора».

По словам Дэвидсона, образовался необъяснимый разрыв в программе суперсовременного компьютера Ай-би-эм-370/135. Это привело к тому, что весь набранный номер стал безостановочно бродить в блоках памяти и никто не мог извлечь его оттуда. Только через 13 часов после второго ремонта им удалось достать требующийся кусок программы.

Я могу только выразить сожаление по поводу случившегося. У меня всегда была склонность к подобного рода «случайным» совпадениям.

В августе 1973 года, во время моего второго визита в Станфорд, мне представилась возможность провести ряд конструктивных экспериментов, включающих работу с компьютером. Во время нескольких подобных опытов, описанных в журнале «Нэйче» за 18 октября 1974 года, Путхофф и Тарг хотели посмотреть, смогу ли я читать мысли компьютера так же, как человеческие. С этой целью они поместили меня в специально оборудованную комнату в 50 ярдах по коридору от компьютерного зала. Тарг нарисовал на дисплее воздушного змея, а Путхофф находился в это время возле меня. В ответ я нарисовал квадрат с пересекающимися линиями внутри него, и мой рисунок оказался очень похож на оригинал в дисплее, хотя я и не получил никакого мысленного образа, что это именно змей.

Мы поставили еще два эксперимента с использованием компьютера. В первом из них картинка была запрятана в память машины и даже не появлялась на экране. Во втором — рисунок сначала вывели на экран, а затем стерли его. Изображены были церковь и сердце, пронзенное стрелой. Церковь мне не очень удалась, хотя я и воспроизвел часть ее контуров. Что касается второй картинки, то я изобразил стрелу, которая, правда, пронзает плоский квадратный чемодан, а не сердце. Естественно, все эти картинки существовали не только в памяти компьютера, но и в мыслях их составителя, так что я мог попытаться прочитать их и таким образом.

Собственно говоря, технология моих действий во всех случаях примерно одинакова — я как бы «включаю» свой внутренний экран и жду, пока на нем что-нибудь появится. Если появляется четкое изображение и сохраняется где-то в течение десяти секунд, то я почти не сомневаюсь, что нарисовал правильный образ. Но это удается далеко не всегда, и тогда я переношу на листок лишь очертания предметов, при этом нередко неправильно их компонуя, путая низ с верхом и зад с передом.

Порой, мне кажется, я упускаю «цель» по иным, психологическим причинам. На одном из экспериментов в Станфорде на рисунке была изображена фигура дьявола с трезубцем в руках. Я долго мучился над своим вариантом и в конце концов сделал три рисунка, в которых пытался воспроизвести заданный. Сюжет всех трех был примерно одинаков: табличка, на которой Моисей в свое время начертал свои знаменитые десять заповедей и несколько символов из садов Эдема. Под конец я еще добавил две пары вил, но без всякой фигуры. Ученые, думаю, правильно предположили, что в данном случае моя неспособность воспроизвести рисунок объяснялась противоположной направленностью моих чувств и вместо силы зла и тьмы я изобразил символы добра и света.

Впервые меня специально попросили вмешаться в работу компьютеров в 1974 году, во время моего посещения национальной лаборатории Лоуренса Ливермора в Калифорнии. Это огромное учреждение, где работают семь тысяч человек и создается примерно девять десятых американских ядерных вооружений. Квалификация сотрудников лаборатории, как, впрочем, и сотрудников службы безопасности, здесь очень высока. Пригласил меня известный физик Рональд Хоук.

Он же попросил меня стереть содержание магнитного диска с нанесенной программой или, по крайней мере, как-то изменить его, что я в конечном итоге и сделал в двух попытках из четырех, держа эти диски в руках и слегка их потирая. Когда после этого их попытались ввести в ЭВМ под названием «Хьюлед Паккард-65», они обе были отвергнуты, хотя до моего прикосновения работали исправно. Доктор Хоук написал потом об этом эксперименте, и его заключение вошло в уже упоминавшуюся книгу «Бумаги Геллера».