Эффект Лазаря

– Бросила меня? Не-а, – вздохнул Твисп. – Это было бы легко пережить. Я знаю, что после операции всегда чувствовал бы себя рядом с ней этаким уродцем. Муть не может себе позволить так себя чувствовать, никогда. Вот почему те из нас, у кого мутации особенно очевидны, избегают морян. Дело в их взглядах и в том, как мы после них думаем о себе – словно наши собственные глаза так на нас смотрят из зеркала.

– А где она теперь? – спросил Тедж.

– В Вашоне, – ответил Твисп. – Полагаю, к центру поближе. Готов заложиться на большие деньги, она там, где живут богатые и власть имущие. Ее работа заключалась в психологической подготовке людей к операции – этакая живая модель того, как прекрасна будет жизнь, если избрать правильный путь.

– Она свой выбор сделала, и для нее он сработал.

– Если достаточно долго говорить о чем-то таком, оно становится манией. Она вечно говорила: «Изменить тело легко. Хороший хирург попросту знает, где резать. А вот разум изменить потруднее.» Мне сдается, она не очень-то прислушивалась к собственным словам.

Тедж посмотрел на длинные руки Твиспа, и его внезапно осенило.

Твисп проследил направление его взгляда и кивнул.

– Так и есть, – сказал он. – Она хотела, чтобы я себе руки укоротил. Она ничего так и не поняла, несмотря на всю свою психологическую лабуду. Я не боялся ножа хирурга и прочей хрени в том же роде. Просто мое тело стало бы ложью, а я не выношу лжецов.

«Он никак уж не обычный рыболов», подумал Тедж.

– В конце концов я в ней разобрался, – добавил Твисп. – Стоило ей хлебнуть лишний глоточек бормотухи, и она тут же начинала разглагольствовать о том, что мы все должны выглядеть «настолько нормально, насколько это возможно». Вроде тебя, Тедж.

– У меня никогда не было подобных мыслей.

– Потому что тебе и не надо. Ты и так готов присоединиться к морянам у них на суше на их условиях.

Тедж не нашел, что ответить. Он всегда гордился своей по-морянски нормальной наружностью. Он и без операции выглядел нормально.

Твисп ударил кулаком по борту. Это потревожило сидящих в клетке крикс, и они расселись, взволнованно распушив перья.

– Она хотела детей… от меня, – сказал Твисп. – Можешь себе представить? Подумай, что за сюрпризы обнаруживаются в детской после того, как вся эта подправленная лживая муть займется любовью. А как насчет детишек, которые подрастают и обнаруживают, что они-то муть – а вот родители у них выглядят нормально? Это не по мне! – Голос его звучал мрачно. – Ни за что!

Твисп смолк, погрузившись в собственные воспоминания.

Тедж прислушивался к пошлепыванию волн о борта лодки, к тихой возне крикс, суетящихся в своей клетке. Он гадал, сколько любовных связей разбилось вдрызг о принципы, подобные Твисповым.

– Будь проклят Хесус Льюис! – пробормотал Твисп.

Тедж кивнул сам себе. «Да, вот тогда-то проблемы и начались. Или, по крайности, были приуготованы». Историки задавались вопросом: «Что же совершил Хесус Льюис?» Тедж посмотрел на руки Твиспа – мускулистые, хорошо развитые, загорелые и вдвое более длинные, чем полагается. Выбор возлюбленного на островах все еще оставался генетической лотереей – спасибо Хесусу Льюису и его биогенетическим экспериментам.

Твисп все еще злился.

– Морянам никогда не понять, что это такое – расти островитянином! Кто-нибудь рядом всегда слаб, а то и умирает… кто-нибудь близкий. Моя сестричка была такой славной девчушкой… – Твисп покачал головой.

– Мы не произносим слова «мутация» иначе как технический термин, – подхватил Тедж. – А «уродство» – скверное слово. Ошибки – вот как мы это называем.

– Знаешь что, Тедж? Я намеренно избегаю людей с длинными руками. В нашем поколении их совсем немного. – Твисп поднял руку. – Это ошибка? Это делает ошибкой меня?

Тедж не ответил.

– Будь все проклято! – воскликнул Твисп. – Мой ученик, Бретт, вовсю переживает из-за размера своих глаз. Рыбья срань – да по его виду вообще ничего не заметно, но его в этом не убедить. Корабль всемогущий! Как он видит в темноте! Это что, ошибка?

– Это лотерея, – сказал Тедж.

Твисп скорчил гримасу.

– Не завидую я работе Комитета. Представляешь, какие гротескные и опасные формы жизни им приходится судить? Как они могут это сделать? И как они могут определить умственные отклонения? Обычно они становятся заметными только со временем.

– Но и у нас есть свои плюсы, – запротестовал Тедж. – Моряне считают, что наши ткани – самые лучшие. Ты же знаешь, какие цены платят внизу за островитянское тканье. А наша музыка, наши картины… да все наше искусство.

– Еще бы, – усмехнулся Твисп. – Слыхал я, как моряне об этом толкуют. «Как мило! Очень забавно. О! прелестно, не правда ли? Эти островитяне такие забавные».

– Такие мы и есть, – пробормотал Тедж.

Твисп просто посмотрел на него в упор. Тедж призадумался, не ляпнул ли он нечто непростительное.

Внезапно Твисп улыбнулся.