Эффект Марко

Если он что-то смыслил в сущности полицейских, они на этом не остановятся. Не успеет он оглянуться, как они нападут на след. Мальчик отчаянно надеялся, что, с учетом всей предпринятой осторожности, ни одна из камер видеонаблюдения в отделении его не засекла.

«Сейчас ты отыщешь в городе убежище, где они тебя не найдут и откуда ты сможешь следить за всеми», – пообещал он сам себе. А обретя такое место, он может тихо и спокойно ждать, что произойдет дальше, ибо деньги, лежавшие в квартире Эйвина и Кая, по-прежнему не теряли своей притягательности.

Доехав до пересечения Йагтвай и Обулевар, Марко задумался, что ему выбрать – чуму или холеру. Вопрос заключался в том, откуда в данный момент удобнее и, в определенной степени, безопаснее будет наблюдать за ними. Из Эстебро или из центра города?

На мгновение замерев и не выпуская руль велосипеда из рук, Марко принял решение. Около четырех часов фургон заберет с Ратушной площади Мириам вместе со всеми остальными. Если он будет стоять на некотором расстоянии, то сможет увидеть их и поймет, кого по-прежнему посылают воровать, а кто отправляется на его розыск.

На Ратушной площади Марко принялся искать место, где можно оставить непристегнутый велосипед, не рискуя, что он будет украден. Едва ли такой уголок можно было найти в самой многолюдной точке Дании.

И все-таки чуть подальше у старого сада и замка Тиволи перед Марко развернулась огромная площадка реконструкции некоего здания. Прежде он не раз проходил мимо, но никогда не обращал внимания на то, что же это такое именно.

По крайней мере до сих пор.

Таким образом окончательное решение жилищной проблемы было найдено.

Глава 18

Карл чувствовал себя плохо – можно сказать, дерьмово – все выходные. В субботу Мика с Мортеном устроили вечеринку – отчасти чтобы отметить официальное сожительство, отчасти чтобы потратить некоторую часть офигенного количества денег, вырученных на «И-бэй» за коллекцию «Плеймобиля» Мортена.

– Он получил шестьдесят две тысячи! – проорал Йеспер не менее десятка раз, пока они втыкали зонтики в бокалы с коктейлем. Может, и ему надо бы забраться на чердак за своими «Экшн-мэнами» и попытаться избавиться от них, чем черт не шутит…

Шестьдесят две тысячи, черт возьми.

Поэтому вино, пиво и содержимое множества красочных пузырей с алкоголем изливалось гораздо обильнее, чем было прежде характерно для этой части Рённехольтпаркен. К десяти часам Кен и жильцы 56-й квартиры напились в доску. Помимо Карла, до полуночи дотянули только Мортен с Микой да пара их дружков-геев, крепких, весело подпевающих и зажигательно вытанцовывающих.

Когда Карла в двенадцатый раз попытался пригласить танцевать сорокалетний малый в облегающих штанах и кожаной шляпе, лихо сдвинутой набекрень, он, пошатываясь, решительно двинулся мимо раскрасневшегося, крепко спящего Харди наверх к себе в постель.

У лестницы, тесно прижавшись друг к другу, танцевали виновники вечеринки.

– Сдохнуть, как жаль, что все так получилось с Моной, – пробормотал Мика, похлопав его по плечу.

– Да, – добавил Мортен, – мы будем по ней скучать.

Сколько раз он ее видел? Два?

Может, они думают, он, Карл, поблагодарит их за моральную поддержку?

* * *

В воскресенье он проснулся с основательно въевшимся в нёбо привкусом опоссума, сдохшего в утробе матери. Его донимало похмелье и раскаяние, но еще хуже было некое невнятное ощущение собственной ментальной разбалансированности.

«Какого лешего ты тут разлегся и канючишь, Карл Мёрк», – забрюзжал он, но это не помогло. Чем сильнее пульсировало в голове, тем яснее проступали мысли о том, что такие люди, как Ларс Бьёрн или Мона Ибсен, должно быть, непосредственные преемники Тихо Браге, или кого там еще, кто приносит с собой исключительно несчастья.

Так он пролежал несколько часов, плотно закутанный в одеяло, а его то промораживало до костей, то одолевал жар, а в некоторые моменты переполняла зубодробительная ненависть, сменявшаяся на ощущение абсолютной «тряпочной» безвольности.

«Ты не придешь в себя, пока не побеседуешь с ней, Карл», – повторял он сам себе сотни раз. Но телефон так и остался нетронутым, в то время как нижние жильцы давно проснулись для подвигов и исчезли в благословенном мае месяце.

Наконец он опять заснул и провалялся таким образом до тех пор, пока понедельник не начал приближаться с угрожающей быстротой.

* * *

– Ассад! – проорал Карл. – Зайди-ка ко мне!

Ноль реакции.

Стоит, что ли, опять на коленках на молитвенном коврике, обратив лицо к Мекке? Карл взглянул на часы. Нет, сейчас не время.

– Ассад! – Грянуло, как настоящий гром.

– Он еще не вернулся. Признайся, ты и впрямь ничего не заметил? Неужто одолел такой мощный отходняк?

Карл перевел взгляд на Розу, которая, стоя в дверях, отколупывала последние чешуйки облезающей с носа кожи.

– Не вернулся? Откуда?

– Уходил в банк Старка.

– Зачем это, скажи на милость?

– А также он поговорил с людьми из арбитражного суда и налоговых органов.

Почему, черт ее возьми, никогда нельзя дать нормальный ответ? Или между ними установилось негласное правило, что он постоянно должен все выпытывать у нее сам?