Эффект пристутствия

— Ладно, не смотрю, — стушевался Сергей, отворачиваясь.

Таня почему-то улыбнулась, зачем придирчиво оглядела себя в зеркале, висевшем в кабине. И, отодвинув стеклянную дверцу, вышла из хроноскопа.

— Как дела? — спросил Сергей.

— Нормально, — ответила Таня.

— Очень болит? — пальцы Сергея остановились, немного не доходя до маленького холмика Таниной груди. Повисли в воздухе, не решаясь двинуться дальше.

— Немного, — ответила Таня. Хотя уже совсем не болело, — будто на самом деле пуля попала…

— Эффект присутствия, — глубокомысленно заметил Сергей. Таня улыбнулась: вообще-то он парень ничего, тоже мечтает стать путешественником во времени и разгадывать тайны веков. — Знаешь, как я испугался, — признался Сергей, — когда увидел кровь… Решил, что тебя на самом деле убили… Знаешь, я уже много раз пользовался хроноскопом, но никак не могу привыкнуть… А знаешь, когда тебя увезли в больницу, тот певец…

— Не надо, Сережа, — хмуро перебила друга Таня. Она сейчас лютой ненавистью ненавидела хроноскоп, замечательный прибор, дающий возможность мысленно переноситься в прошлое, погрузившись в состояние особого гипносна, который создает особый «эффект присутствия», в результате чего можно не только побывать в прошлом, но и даже изменить его по своему усмотрению. За несколько минут можно посетить множество виртуальных миров, вступить в схватку с врагами, погибнуть, но все равно остаться в живых, проснувшись в кабине хроноскопа, первые секунды после «возвращения» чувствуя себя еще там, в далеком от сегодняшнего дня навсегда ушедшем мире далекого прошлого…

— Не надо, Сережа, — повторила Таня, — ты же знаешь, что я очень люблю песни Слава Русина. И жалею, что его нельзя спасти. А мне так это хочется…

3

..Как странно: Слав никак не мог вспомнить лица той девушки. Ни когда отрешенно стоял, провожая остекленевшим взглядом ярко-красную «скорую»; ни когда устало, изо всех сил стараясь скрыть накопившиеся за день раздражение и усталость, отвечал на дебильные вопросы вездесущих журналюг, желающих получить материал для свежей сенсации; ни теперь, когда, сбежав от телохранителей и полиции, мчался в больницу.

Слав плохо помнил, что произошло. В воспаленной памяти задержалось только смутное воспоминание о нелепом чувстве злого раздражения, многократно помноженного на нечеловеческую усталость после вчерашнего скандала с менеджером группы — самодовольным, высокомерным и грубым парнем, которому было чуть больше двадцати, но за спиной которого стояли очень влиятельные крутые ребята из одной подмосковной группировки…

А тут еще эта девица, летящая на него подобно бомбе… «А ей-то чего надо?» — мелькает усталая запоздалая мысль. И обрывающий все мысли стремительный прыжок… и близкие-близкие антрацитово-черные глаза девушки… глаза чистые и грустные, это Слав успел заметить… Грустные и обреченные…

А потом он лежит на полу, крепко ударившись больным коленом. И следом тяжело лопнувший хлопок выстрела… Крик многотысячного зала… Алое пятно на груди у девушки. И ее беззвучный шепот: «Слав… Слав…» И какой-то парень в кожаной куртке испуганно кричит: «Таня, Таня, что с тобой?».

Слав почувствовал предательскую дрожь в руках и остановил машину. Рванул дверцу, вывалился на траву у обочины и жадно глотал упругую вечернюю свежесть. Колючая трава приятно щекотало лицо, и оттого не хотелось шевелиться. И не было никаких сил… как на том плато, в горах Сьерры, где их миротворческий батальон накрыла артиллерия легионеров-сепаратистов. И даже противогаз не мог спасти от выворачивающего наизнанку ядовитого газа… Нужно было уползать в джунгли, это был единственный шанс остаться в живых, но снаряды со слезоточивым газом рвались беспрерывно, словно мятежникам удалось захватить вооружение всей армии страны… Слав не помнил, как он выбрался из этого ада. Как спаслись еще пятеро… А ведь он навсегда мог остаться лежать там, среди скользких камней, покрытых бурым мхом… как его школьный друг Коля Беркутов, который пошел в войска ООН, чтобы служить вместе со Славом. А Слав даже не знает, где его могила, и есть ли она вообще… Легионеры Вольной Фронды не церемонились даже с мертвыми ооновцами…

Интересно, почему он сейчас вспомнил это плато? Тот бой отгремел почти пять лет назад, минула целая вечность… Раньше он непрошеным гостем врывался только в кошмарные сны. Да так, что хотелось на стену лезть от бессилия и злобы…

А что сейчас? Если бы не та девушка, его пристрелили бы как желторотого новобранца. И лежал бы он сейчас на столе в прозекторской, вокруг столпились бы облаченные в белые халаты паталагоанатомы, с любопытством рассматривая его сизые потроха.

Слава передернуло от этой мысли. К горлу подкатил скользкий комок. Слава вырвало в чистоту изумрудно-зеленой травы, которая так приятно, словно мамины руки в детстве, гладила его горячие щеки.