Эффект присутствия

— Андреич с городского обзванивает. — Сотрудники дежурной смены действовали параллельно.

Вадим Львович подчеркнуто неторопливо распутал витой провод, аккуратно возвратил трубку на рычаги.

— Эмма Перфильевна, — в его голосе заскрежетал легированный металл, — формулирую своё требование. Сделайте так, чтобы моя жена забыла о вашем существовании. Даю вам сутки. Как вы это сделаете, меня не волнует. Сумели запудрить ей мозги, сумейте снять ваши чары. Вам понятно?!

Женщина открыла рот явно с целью возразить, но подполковник врезал кулаком по столу так, что в пластмассовом стакане подпрыгнули карандаши. Важно было оставить последнее слово за собой.

— Хватит! Наслушался ваших бредней! Не сделаете по-моему, посажу! Слово офицера.

6

6 марта 2000 года. Понедельник.

19.00 час. — 19.30 час.

«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»

С утра девка талдычит одно и тоже, будто заведенная. Как только ей не надоест!

Клыч нажал на отбой, кинул телефон на стол, подумал и отодвинул подальше, от искуса схватиться за него через минуту.

Куда, куда этот кусок[189] запропастился?! Позавчера базарили, сказал, что всё в ёлочку, на понедельник забились пересечься. «Сменюсь с наряда, выйду в город без проблем», — так он посулил. Весёлый звонил, по игривости угадывалось — вмазанный. Может, просто забухал накануне праздника? Со всяким случается… Но раньше-то не подводил, наоборот, похвалялся, какой он обязательный мэн, потому что военный… Красивый, здоровенный, бляха-муха…

И без того не вышло надыбать всего обещанного Барону. Только один АК вместо двух прапор на своём складу помылил. С гранатами у него, вишь ли, вообще, не срослось. «Макарок», правда, пару умыкнул, как сговаривались. Зато натащил всякой херотени — биноклей, взрывпакетов, сигнальных ракет, прибор ночного видения… Клоун… В «Зарницу», что ли, играть собрался? Надо срочно то, что на руках, в Нижний переправлять, пока вор не подумал, что кентуха ему бороду клеит[190]. Срок поставки вышел ещё в прошлом месяце. Понятное дело, Клыч позвонил Барону, объяснил, что вышел этот, как его… форс-мажор, оборудование будет, но попозже. «Надеюсь на тебя, брателло, — причины задержки вора не колыхали. — Постарайся. Край как нужно железо». В его голосе Клыч услышал раздражение.

На месте законника любой бы насупился, свою-то часть договорённости он исполнил от и до, за отмазки не прятался. А развести рамсы с самим Дато Боржомским, чтобы пиковый с Клыча косяк снял — не два пальца об асфальт… Расклад-то был гнилой, со всех сторон вилы корячились…

Где ж ты шхеришься, Сёма? Сёмка с потешной фамилией Костогрыз, означающей на фене — плохой вор. Нынешняя блатная молодежь по фене не ботает, на своём языке куликает[191], на старых каторжан смотрит пренебрежительно… А зря…

…В военный городок соваться нельзя, спалишься. Тема склизкая, червонец по ней струганут при самом добром прокуроре. Хищение огнестрельного оружия группой лиц по предварительному сговору называется. И никого не пошлёшь жалом поводить, времена наступили стрёмные, кругом сучьи морды…

Клыч вспомнил новый головняк и будто солью на свежую рану сыпанул. Одно к одному, гадство… Темнила Вадик Кокошин молчал, посапывал в две дырки, а сегодня утром огорошил дурными вестями. Оказалось, ещё в январе мусора нагнули Вадика, выгребли в его риэлтерской конторе на Сергея Лазо документы до последней бумаженции. И вот уже полтора месяца к себе тягают, крутят на двух чертенят, что перед Новым годом дней несколько дохли[192] на хате Вадиковой, расквартированной в том же доме. А пацанам тем мусарня шьёт мокруху, Зябликова с Калининым на них вешают. От Вадика опера добиваются показаний на гражданина Калачёва В. Д., заряжают в лоб: «Скажи под протокол, что он мокрушников к тебе подселил — и будешь в шоколаде».

Как серпом по яйцам такая новость!

— Вадёк, родное сердце, чё ты таился столько времени? — авторитет пальцами постучал по черепу риэлтора, обмётанному редкими белёсыми волосьями, извлёк из пустопорожнего жбана гулкий звук.

Кокошин смотрел в ответ доверчиво, как даун, и пояснил, что попросил его один свой в доску человек не расстраивать Володю, обещал разрулить ситуевину с милицией.

— Да что же это за перец?! — взревел Клыч.

— Да тот же, что ребят этих ко мне на постой привёл. Гера Зингер, — кротко ответствовал Вадик, до которого, по ходу пьесы, начало доходить, как он накосорезил.

Калачёв кинулся названивать Гере, выяснилось — тот укатил в Андреевск подарок своей бля*ёшке покупать. У авторитета хватило ума и выдержки не накатывать на Митрохина, чтобы тот с полпути назад рулил. Прикинул: «Никуда он не денется с подводной лодки, может, и к лучшему, что вечером разговор состоится, будет время пошевелить мозгою».

Выведав у обливающегося холодным потом риэлтора всё до мельчайших подробностей, Клыч велел ему: из города ни ногой, находиться в режиме ожидания, настраиваться на очную ставку с Зингером.