Ефимов кордон

Все люди вокруг Ефима вдруг стали какими-то иными, бодрыми, шутливыми, добродушно-общительными, и он с радостью думал о том, как был прав, замышляя в своих грезах-фантазиях новую, иную деревню: именно саму жизнь надо устроить иначе, сделать ее доброй, обильной, и тогда всякий человек раскроется по-настоящему, все исполнится доброты, мира, согласия…

Человек прекрасен и добр по самой природе своей, думал Ефим, он только условиями жизни пока так часто ставится на четвереньки, теряет, забывает человеческое в себе…

Началась осень. Пришло тихое бабье лето. Погода стоит наволочная, но теплая, с нешумными висячими дождями, и Ефиму так отрадно в своей комнатушке снова свободно жить замыслами и мечтами, с головой уходя в свое «займище», он радуется каждому новому дню… Мир опять влечет его легко уловимой в глубине каждого дня добротой, жизнь снова исполнена высокого смысла…

Да, человек прекрасен и добр по природе своей! Все дело только в условиях жизни, в ее общем настроении (ведь и у нее есть свое настроение, как и у природы!). Доброе настроение всей жизни, как радостный светлый день, делает добрым каждого человека, улегчает все вокруг, самая тяжелая работа становится не такой уж и тяжелой…

Ефиму запомнился день в конце минувшего августа. В тот день он сеял и боронил новину на Илейном. С краю новины у него была разложена небольшая теплинка, дымок низко стлался над пашней, тихо было. Ефим отдыхал посреди новины вместе с Карьком. Стоял, глядя в ласковое, чуть мглистое небо… Неожиданно в стороне затрещал валежник, и из-за кустов к теплине вышел с ружьем на плече Николай Нефедович Микулин, его в Шаблове все называют просто дедом Микулой, коренастый плечистый старик, неутомимый охотник за белками и зайцами, за рябками и тетерями.

Изба Микулы в деревне почти напротив Ефимовой, чуть наискосок, за дорогой. Живет в ней Микула со своей женой — бабкой Натальей, старшим сыном Василием и двумя внуками, Арсенькой и Васькой. Для своих внуков да и для других ребятишек Микула делает интересные игрушки из бересты, лыка и соломы — птиц, зверушек, человечков. Этими игрушками Ефим не раз любовался, заходя в избу к Микулиным. Дед Микула — большой мастер по плетению лаптей и ступней, все свое семейство снабжает он этой лыковой обувью и даже — сыновей, живущих от него отдельно. Он бы, наверное, все Шаблово взялся завалить лаптями и ступнями, если бы не отвлекало от этого любимого занятия другое, еще более любимое — охота… Коль застанешь деда Микулу дома, то уж обязательно что-либо плетущим-ковыряющим — то с игрушкой, то с лаптем в руках… Как-то поворчал он при Ефиме:

«Люди, посмотришь, все в сапогах теперь норовят форсить! (Косо, неодобрительно глянул Микула на Ефимовы ноги.) Многи уж и забывать стали, как лапти-то плести!.. А я к сапогам не охоч: и ноге неловко, не вольно, и, видно, мне уж не привыкать к ним!.. В старину лапоть-батюшко для мужика первой обувью был! И всяк делал себе из лыка обувку, какая ему токо по нраву! А ежели кто и не умел, так попросит рукодельного человека, и тот тебе сделает какую хошь, и возьмет за работу разве что берестов на ступень, а то и ничего не возьмет, а скажет: «Ты, брат, заковырни этим берестом ступни у своей Пелагеи! Этта я видел: шла по грязи в худых ступнях!» Вот каково было-то!..»

У Микулы в Шаблове еще два сына: Иван и Андрей. Все сыновья Микулы взяли себе фамилию Груздевы, лесную фамилию. Иван живет рядом с отцом, выстроился по соседству. Его жена Ульяна, пожалуй, лучшая певунья в деревне. Ефим слышал ее пенье и всякий раз удивлялся: какой сильный и богатый голос!.. Сын Микулы Андрей, отделившись от отца, выстроил себе избу на отшибе от деревни, в поле, по своему характеру: Андрей — молчун и нелюдим, может, сказались в нем одинокие скитания отца по здешним лесным чащобникам… Всех троих братьев в деревне прозвали Микулятами: Василий-Микуленок, Иван-Микуленок, Андрей-Микуленок….

Рядом с Иваном-Микуленком живет Михайло Комаров — многодетный молодой мужик, хороший плотник. И сам он, и жена его Василиса — люди простые, добродушные, «без всяких закомурьев», как говорят в Шаблове. Четверо сыновей у Михаилы и Василисы: Алексей, Семен, Андрей, Василий. Васька — простоватый, чудаковатый, любопытный мальчишка. Прошлой зимой он повадился ходить к Ефиму каждый день. Приходил «посмотреть картины», как важно заявлял он. Ефим нарисовал его портрет. Васька позировал в белом картузе. Когда Ефим закончил портрет и повернул его, чтоб Васька поглядел на свое изображение, тот от восхищения щелкнул пальцами по сырому еще холсту: «А ведь похож, едри его мать!..» Все это было так искренне и так забавно, что Ефим, вместо того чтоб рассердиться на Ваську (он не терпит скоромных слов, а тут ругнулся такой карапуз!), рассмеялся до слез вместе с дружками Васьки, до того сидевшими спокойно в сторонке.