Эфирный оборотень

Носовое орудие «Изумруда» повернуло на двадцать градусов влево, выцеливая шедший на сближение на всех парах «Мицуи». Но не успел Кошкин поймать в перекрестье оптического прицела нос японца, как палуба под его ногами заходила ходуном, и свет померк в очах. Двенадцатидюймовый бронебойный снаряд с «Мицуи» вошел прямо между орудий носовой башни «Изумруда». Башню сорвало с креплений и опрокинуло на палубу, раскуроченные орудия торчали в разные стороны. На носу крейсера начался пожар, так что даже капитанский мостик заволокло дымом. Следующим ударом «Мицуи» поразил «Изумруд» выше ватерлинии в середине корпуса. Левый борт крейсера покрылся черным дымом, а воздух пропитался едким запахом шимозы. Лейтенанту Головину осколком этого снаряда оторвало руку и отбросило ее на десять метров. Истекая кровью, он сидел на палубе и смотрел в шоке на свою руку, ничего не понимая. Благодаря набранной скорости изуродованный «Изумруд» выскочил из зоны обстрела японских крейсеров и устремился к флагманскому броненосцу «Асама». Не ожидавшие такой прыти, японцы посылали ему вслед один залп за другим, но никак не могли накрыть верткий крейсер.

На капитанском мостике флагманского броненосца в расшитом золотом мундире морского флота его величества императора страны восходящего солнца стоял сам адмирал Того. Он держал в руке подзорную трубу и следил за ходом боя своих крейсеров с русским, время от времени делая спокойным голосом замечания стоявшему рядом ординарцу:

– Капитана «Мицуи» после боя разжаловать в матросы.

Немного помедлив:

– Артиллеристов представить к наградам.

Увидев, что «Изумруд» прорвался, адмирал добавил:

– Посмертно.

Рвавшийся на бой с мощным броненосцем израненный русский крейсер очень нравился адмиралу. Крейсер был сейчас по духу чем-то похож на японских камикадзе. Адмирал Того даже немного пожалел, что капитан этого крейсера не служит у него во флоте, это был первоклассный воин. А пожалев, Того приказал:

– Огонь правым бортом.

Броненосец вздрогнул всем правым бортом, утопив в огне русский крейсер. Когда дым рассеялся, удивленный адмирал увидел «Изумруд», лишенный всех палубных надстроек, с одной трубой, в черных клубах дыма, но все еще двигавшийся прямо на «Асаму».

– Уничтожить! – заорал адмирал Того, выходя из себя.

Броненосец вздрогнул еще раз. «Изумруд» лишился верхней палубы, части левого борта, и стал похож на факел. Однако этот факел неумолимо приближался к флагманскому броненосцу.

С пробитым плечом и раненой головой, истекая кровью, капитан Яшин был все еще жив. Из команды, кроме капитана, остался только боцман Батарейкин, да матрос Попадайло. Крейсер, лишившись рулевого, стал забирать вправо, вознамерившись разойтись с «Асамой».

– Батарейкин, – еле слышным голосом приказал капитан, – закрепи руль и готовь котлы к взрыву.

– Будет исполнено, ваше высокоблагородие, – ответил боцман хриплым голосом и стал пробираться к котлам, – утянем за собой на тот свет этого Тогу.

– Утянем… – сказал Яшин и слабо улыбнулся, прислонившись спиной к переборке. Попадайло смотрел на них остекленевшими глазами: ему было двадцать лет, и он не хотел на тот свет.

На флагманском броненосце началась суматоха. Русский крейсер нацелился прямо в борт, и столкновения было не избежать. «Изумруд» подошел уже так близко, что стрелять было бесполезно – снаряды уйдут в перелет. Неожиданно шальной снаряд с «Мицуи» угодил ему прямо в нос. Раздался взрыв, и «Изумруд» начал быстро погружаться, ныряя под флагманский броненосец. На корме русского крейсера стоял боцман Батарейкин и смотрел на адмирала Тогу. В усах боцмана играла улыбка. Спустя мгновение море всколыхнулось. Казалось, в его глубине родилась огромная сила, разорвавшая остатки русского крейсера и заставившая расколоться надвое японский броненосец.

Глава 2. В небе «Красный барон»