Ефрейтор Икс [СИ]

— А вы что-нибудь видели?

— Нет, мне дети сообщили, что какие-то люди ломают двери в бассейне…

— Хорошо. Я сейчас побеседую с вашим работником, а потом официально уведомлю администрацию школы о причинах происшествия.

Завхоз помялась, помялась, видно было, как ее разбирает любопытство, и самые черные подозрения, но Димыч был непреклонен, и она ушла.

— Ну, рассказывай… — проговорил Димыч, усаживаясь на парапет.

Павел вздохнул.

— Чего рассказывать-то? Прошляпил я. Они двое пришли, я их повязал, запер дверь и побежал тебе звонить. Отсутствовал минуты три от силы. Прибегаю, дверь выломана, и никого не видать… Подстраховка у них была.

— А чего хотели-то?

— Говорят, на разговор к шефу. Так ведь они с пистолетами с глушителями пришли. Когда на разговор приглашают, глушителем в брюхо не тычут.

— Эт, верно…

Павел вытащил из сумки пистолеты, документы. Димыч развернул удостоверения и пронзительно свистнул.

— Нич-чего не понимаю!..

Павел проворчал с кривой ухмылкой:

— Ну, ты прямо как колобок…

— Какой колобок? — рассеянно переспросил Димыч.

— Из мультфильма: "Следствие ведут колобки".

— А-а, эт, да… Идиотизм всего происходящего такой, что только их тут и не хватает… Ну, теперь надо ждать делегатов из чикагской мафии…

— Типун тебе на язык, Димыч…

— Чего ты испугался? Да чикагская мафия просто благотворительная организация, по сравнению с нашими, доморощенными Аль Капоне. Он, поди, каждый день в гробу переворачивается от зависти…

— Димыч, сегодня, понимаешь, сюрпризец случился…

— Ну-ну?..

— В аккурат, сел обедать — звонок, телефонный, и какой-то хмырь этак неназойливо меня пожурил, что я от его бойцов как заяц бегаю. А потом и заявляет, что со мной в одной роте служил.

— Ты его что, не узнал?

— Он не представился, а по голосу как узнаешь? Четверть века прошло… Я тут сидел, вспоминал, кого мог, ну никто не тянет на крутого мафиозо!

— Ну, ты еще повспоминай, а я пойду, оружие и документы проверю.

Димыч укатил, а Павел снова взялся за замок. Пока забивал гвоздями расщепленную дверь, пока вворачивал шурупы, и затылком, и спиной буквально ощущал, как кожу царапают прицельные линии оптического прицела. Однако обошлось. Заперев дверь, сделал вид, будто пошел в школу, а сам нырнул в кусты и был таков. Слава Богу, у бандитов не было таких сил, чтобы блокировать все автобусные остановки в округе. Переехав мост, Павел переправился на остров и долго плавал, держась против течения. Здесь течение было довольно сильное, и как бы он не напрягался, его довольно быстро сносило к нижнему концу острова. Наплававшись, он растянулся на песке и снова углубился в воспоминания.

…Июнь пришел тихий, теплый, с короткими теплыми дождями. Трава вокруг станции поднялась в рост человека, шиповник, росший по краям плаца, налился железной жесткостью, тополя укрыли казарму плотной завесой листвы. Волошин больше на станции не появлялся и не мешал одиночеству Павла. Он все еще находился в распоряжении командира. Оказывается, строил ему гараж неподалеку от дома. Видимо командир устраивался здесь надолго. Вообще-то, место неплохое; большой шахтерский поселок, километрах в десяти-двенадцати уютный благоустроенный городок.

Павел лежал на крыше приемо-передающей кабины, на разостланной плащ-палатке совершенно голый и, подперев голову рукой, наблюдал за Котофеичем. Кот, будто тигр в джунглях пробирался неподалеку в траве. Сверху его было отлично видно. Вот он сделал молниеносный бросок, и в зубах уже болтается крупная мышь-полевка. Задав хвост, кот помчался к капониру, забрался на свое любимое место, и принялся за еду. Павел положил голову на телефон и стал смотреть в сторону шоссе, по которому время от времени проезжали красные "Икарусы", тащились грузовики, проносились легковушки… Господи, какая тоска! Разом все надоело. И эта дурацкая колючка в три нитки на столбах, и вечный телефон под головой, и мелочная, пошлая возня мелких страстишек в казарме. Скорее бы все кончилось.

Павел перевел взгляд ниже и увидел идущих к станции Никанора, Лаука и Хаджу. С другой стороны подходили Кузьменко с Задорожним. Хаджа выглядел непривычно без своего поварского наряда; чисто выстиранное хэбэ, начищенные сапоги играют бликами на солнце, пилотка залихватски надвинута на бровь.

Лаук приостановился, крикнул:

— Слезай, курортник!

Павел не спеша, натянул трусы, обмундирование, сунул ноги в сапоги и, повесив коробку телефона на плечо слез с кабины. Друзья уже расселись на станине. Никанор, прищурившись, обвел взглядом расположение, сказал:

— Какая красота…

— Чего тут красивого? — недовольным тоном пробурчал Павел. — Если бы колючки не было…

— Дурак ты… — лениво обронил Никанор. — Командиры наши тоже дураки. Да если всю эту красоту выкашивать, а сено толкать гражданским… Коров многие в поселке держат. Вокруг покосов мало; поля да леса, и шахтные провалы.

— Хаджа, а ты почему не на кухне? — спохватился Павел.

— Разжаловали из поваров в электромеханики. Из весеннего призыва Прищепу назначили.

— Что теперь, на ДЭС(е) будешь дежурить?

— Придется… — Хаджа равнодушно пожал плечами, медленно обводя взглядом просторы.