Егерь

Следующему трупу я уже не удивился — был морально готов. Разве что его внешний вид поразил — знакомый черный скафандр «особистов» и глухой черный же шлем с затемненным забралом. Увидели мы его издалека, причем первым среагировал я, а не Петрович. Тот был слишком занят исследованием странно изломанного деревца. Судя по его эмоциям, вынюхал кого-то близкородственного. Я с некоторым трудом привлек его внимание к высоченному муравейнику, прямо на склоне которого распластался лицом вверх мертвый безопасник. Жилище хищных насекомых располагалось под мощным деревом, крона которого терялась где-то в небесах, и другой растительности, за исключением чахлой травы, рядом не наблюдалось. На красной глине отчетливо отпечатались следы. Картина была странная: сначала четыре цепочки шли вместе, то и дело пересекаясь, потом одна отделялась без всякой видимой причины и заканчивалась у муравейника. Судя по отпечаткам, несчастный «особист» некоторое время топтался у полутораметровой высоты «замка», а потом с размаху на него лег и принялся перекатываться со спины на живот, вызвав многочисленные завалы. Я благоразумно замер в десятке шагов от муравьиного жилища и придержал напарника, вознамерившегося было обнюхать крупных рыжих насекомых с впечатляющими жвалами. Те деловито сновали по склонам и трупу, ныряли в сочленения скафандра и возвращались, нагруженные дармовой свежатинкой.

— Чего это он в муравейник полез? — поинтересовался я вслух. — А, Петрович? Не знаешь? Вот и я не знаю… База, картинку получаете?

— Получаем, — заверил меня знакомый голос. — Спасибо, без обеда по вашей милости остались.

Я врубил увеличение, зафиксировал объектив камеры на нагрудном знаке покойного. «Онни Мякеля, сотрудник службы безопасности компании «Внеземелье», отдел особых операций. Статус: жизненная активность отсутствует», — в очередной раз выдал вычислитель. А то я сам не вижу, что отсутствует. Напрягало другое: что человек из ведомства Линдеманна забыл в компании ученых?

— Безопасник, — задумчиво протянул я. — Товарищ майор, а?

— Забей! — немедленно отозвался комбат. — Ближе можешь подойти, а то издали повреждений не видно.

— Страшно, — честно признался я. — Муравьи шутить не любят. А у этих видели какие жвалы?

— Придумай что-нибудь, — приказал Исаев. — Что хочешь, но чтобы доказательства были.

— Есть. — Я задумчиво повертел головой, встретился с взглядом желтых кошачьих глаз. — Ага, Петрович! Ты-то мне сейчас и поможешь.

Напарник понял меня буквально с полуслова и с готовностью сорвался с места, незримой тенью растворился в зарослях. Ждать пришлось недолго. Уже минут через пять он вернулся, зажав в зубах местную «птичку». Та уже даже не трепыхалась — Петрович к порученному делу отнесся серьезно. Я забрал у напарника добычу, шикнул на прорезавшегося было на общем канале какого-то незнакомого биолуха — хрен вам, а не образец! — и ловко забросил трупик к муравейнику. Тушка упала где-то в метре от обиталища насекомых. Против ожидания, рыжие мураши к явившейся с неба добыче остались равнодушны. Я хорошо разглядел, как один из них пробежался по «птичке», попробовал ее на вкус и деловито скрылся в лазе у самого подножия «замка».

— Петрович, тащи «летуна», — со вздохом произнес я минут через пять, так и не дождавшись атаки «хыщников». — Осторожней только.

Напарник с задачей справился блестяще: бесшумно подполз к тушке, приник к земле на расстоянии вытянутой лапы и подцепил ее когтем на манер куска колбасы. Забавно получилось, как это коты умеют, особенно когда харчи со стола воруют. Схватил добычу в зубы, медленно попятился от муравейника, не сводя с него настороженного взгляда, и бросил «птичку» у моих ног.

— Дубль два! — Я повторно закинул тушку на муравьиную кучу, на этот раз точно на склон, почти в самую середину. — Петрович, наблюдай.

Результат проявился не сразу. Сначала из лазов выбралось несколько насекомых, которые тщательно обследовали нежданный подарочек, и лишь затем небольшая, особей на сто, кучка мурашей принялась деловито утилизировать провизию. Окончания процесса мы ждать не стали, и так все ясно — здешним рыжим муравьям далеко по агрессивности до африканских аналогов. А я вообще перестал что-либо понимать. Как, скажите на милость, можно умудриться быть съеденным этими заторможенными насекомыми? Это надо было долго и упорно лежать, испытывая адскую боль от множества укусов, или уже быть мертвым, когда на муравейник упал. Или, по крайней мере, тяжело раненным. А на трупе видимых повреждений нет, это я отчетливо вижу. Придется поближе рассмотреть.

— Петрович, к мурашам не приближайся, — скомандовал я, терзаемый смутными сомнениями, и решительно шагнул к «замку».