Егерь: Назад в СССР

Возле причала, который выдавался далеко в озеро, сушились на берегу несколько перевёрнутых лодок.

Была у меня мысль подойти к базе поближе и посмотреть — нет ли гостей. Но из-за собак от неё пришлось отказаться. Они наверняка поднимут шум. И тогда придётся объясняться со Жмыхиным. А ссориться с коллегой на ровном месте мне не хотелось.

Поэтому я не стал выходить из леса. Обошёл базу по широкому кругу и вышел на ту самую просёлочную дорогу, про которую говорил егерь. Судя по карте, она шла из Светлого и утыкалась в болото за озером, где превращалась в обычную тропинку.

От дороги в сторону базы отходил заезд. На рыхлом сухом песке я отчётливо увидел следы автомобильных шин. Они проходили поверх мотоциклетных следов.

Судя по всему, машина проезжала в обе стороны. На базе я её не видел. Значит, приехала и уехала.

Может быть, это были те самые рыбаки, а следы сохранились с воскресенья? Интересно, а был в этом мире дождь в воскресенье, или в понедельник? Я сделал в памяти заметку, что неплохо бы об этом узнать.

* * *

Домой я вернулся поздно. Деревня уже спала. Небо на севере потемнело. Зато скопившиеся на западе облака горели нежно-розовым светом.

Я толкнул калитку, мечтая только о том, чтобы опустить ноги в таз с холодной водой и что-нибудь съесть. Вчерашняя картошка с сардинами подходила идеально. Я бы её даже жарить не стал.

Двор был чисто выкошен. Бурьян и лопухи лежали ровными рядами. Остро пахло скошенной травой.

На завалинке, зажав между колен косу, сидел председатель сельсовета Фёдор Игнатьич.

— Поздновато бродишь, Андрей Иваныч, — сказал он. — Я тут у тебя похозяйничал немного. Ты не против?

— Спасибо, Фёдор Игнатьич!

— На вот, похлебай!

Он показал на кастрюлю, которая стояла рядом с ним.

— Да завтра кастрюлю вернуть не забудь. А миску сейчас заберу. Супруга спрашивала.

В кастрюле плескался наваристый борщ. Тёмно-красный, с жёлтыми кружками застывшего жира.

Придётся топить печку!

Я сглотнул и повторил:

— Спасибо, Фёдор Игнатьич!

— На здоровье, Андрей Иваныч! В дом пригласишь?

Мы прошли в дом. Фёдор Игнатьич тяжело опустился на табурет.

— Устал за день, — пожаловался он, наблюдая, как я растапливаю печь. — Попросить тебя хочу, Андрей Иваныч.

— О чём, Фёдор Игнатьич?

— Как тебе сказать… Василий Ильич — он наш был егерь, местный. К нашим охотникам относился с пониманием. Ты не подумай — браконьерство не поощрял! Но, сам понимаешь — всякое бывает. Я за всеми углядеть не могу. Ты если из наших кого поймаешь — можешь сначала меня оповестить? А уж потом своё начальство? Может, мы между собой это порешаем. Ты не думай — покрывать я никого не собираюсь. Но и сор из избы выносить неохота без нужды.

Я поставил кастрюлю с борщом на плиту и сел напротив председателя.

— Давайте договоримся так, Фёдор Игнатьич. На днях соберём всех охотников, и я с ними поговорю. Обсудим трудодни. Сено нужно косить, солонцы подновить. Веников заготовить. Думаю, там всё и решим.

— Хорошее дело, — отозвался Фёдор Игнатьич. — Давай тогда я завтра после обеда всех и соберу в правлении. И сам приду.

— А вы тоже охотник, Фёдор Игнатьич?

— Да когда мне! — улыбнулся председатель.

— А давайте борщ пополам? — предложил я. — А то мне одному много. Заодно и кастрюлю сразу заберёте.

Я разлил борщ по тарелкам.

— Извините, хлеба нет.

— Ничего. Мы и без хлеба навернём!

Борщ был такой — язык проглотишь! С курятиной, с зажаркой из лука и морковки, с кусочками свиного сала.

Против воли я хлебал торопливо, обжигаясь. Фёдор Игнатьич ел, не торопясь, аккуратно дул на каждую ложку.

Я наклонил тарелку и аккуратно вылил в ложку последние капли борща.

— Тогда завтра после обеда я у вас в правлении, Фёдор Игнатьич!

Но на следующий день случилась неприятная история.

Часть 2:

Подранок

Глава 6

Наутро я проснулся поздно — будильник показывал восьмой час утра. Забыл завести с вечера!

Сегодня я собирался пройти вверх по течению Песенки к шоссе на Ленинград, где заканчивался мой участок. Но туда только в одну сторону километров восемь, да столько же — обратно. До обеда теперь никак не успею.

Придётся сегодня заняться хозяйственными делами. Ничего не поделаешь, в воскресенье поработаю.

Я вышел на крыльцо и словно окунулся в волны жара и духоты. В разогретом воздухе не было ни малейшего ветерка. Листья на яблоне бессильно обвисли. Даже безоблачное небо словно посерело.

Похоже, к вечеру соберётся дождь. И не просто дождь, а проливной, настоящий. С залпами воды, с дробным грохотом капель о железную крышу.

Трава, которую вчера скосил Фёдор Игнатьич, за ночь подсохла и пожелтела. От неё остро пахло свежим сеном. Опасаясь дождя, я решил сгрести траву в кучу. Могу я один день посвятить собственному хозяйству?

В сарае возле дома нашёл лёгкие деревянные грабли. Один зуб вывалился, но я выстругал ему замену из сухого берёзового сучка.

Куча получилась размером с небольшой стог — чуть ли не выше моего роста. Полюбовавшись на неё, я расхрабрился и пошёл в сарай за косой — надо же вторую половину участка докосить. А то двор, как голова у панка — здесь густо, здесь пусто.