Егерь: Назад в СССР

— Хлеба я тебе отложила — как чувствовала, что ты придёшь. Вот, ещё возьми тушёнки. Макароны есть и гречка. Конфеты к чаю. И вот!

Лида наклонилась и поставила на прилавок трёхлитровую банку солёных огурцов.

— Спасибо! — сказал я. — В прошлый раз твои огурцы Георгию Петровичу очень понравились.

— Правда? — улыбнулась Лида.

— Правда.

Я наклонился и снова поцеловал её. Лида прижалась щекой к моей руке, и я почувствовал, что её волосы пахнут цветами.

Через полчаса я вышел из магазина с полным рюкзаком продуктов.

Вдвоём с Рустамом мы начистили большую кастрюлю картошки. Поставили её на огонь. Рустам остался готовить ужин, а я отправился топить баню.

* * *

— А вы настоящий генерал, да?

Митька даже рот открыл в ожидании ответа.

Тимка толкнул товарища локтем.

— Ты чего дурацкие вопросы задаёшь? Ешь давай!

Сам он жадно уплетал горячую картошку с тушёнкой.

— А где ваши погоны? — не унимался Митька.

— На штатской одежде погоны не положены, — улыбнулся Георгий Петрович. — Только на форменной.

— Товарищ генерал-майор, а правда, что у нашей сосны бандиты оказались? И вы их всех перестреляли?

— Это военная тайна. Вы мне лучше вот что скажите — часто вы в этот лес ходите?

Митька отвёл глаза, а Тимка, честно глядя на генерала, ответил:

— Нет, мы один раз только.

Георгий Петрович прищурился.

— А вот врать — нехорошо. Ты знаешь, что любой генерал враньё за версту чует?

Тимка покраснел. А Митька, наоборот, заинтересовался:

— А верста — это сколько километров, товарищ генерал-майор?

Георгий Петрович легонько пристукнул ладонью по столу.

— Ну, вот что! За информацию — спасибо. Но в Вязник больше не ходить. Делать вам там нечего. И не вздумайте искать оружие или патроны! Там будут работать сапёры, не смейте им мешать. Ясно?

— Ясно, — вздохнул Тимка.

— Ну, вот и хорошо.

Я налил ребятам чая, придвинул поближе конфеты.

— Угощайтесь!

Когда мы вышли на улицу, я спросил ребят:

— Можете помочь?

— А что случилось, дядя Андрей?

— У бабы Тани Остроуховой Найда щенков родила. Побегайте по деревне, поспрашивайте — может, кому-нибудь нужны.

— Хорошо, мы спросим!

В сумерках мы с Георгием Петровичем сидели на крыльце. Генерал, тщательно расчёсанный, раскрасневшийся после бани, прихлёбывал горячий чай.

Над кружкой звенели комары, привлечённые теплом. Георгий Петрович отгонял их взмахами свободной руки и рассказывал:

— У них там настоящий склад был, Андрей Иваныч. Сапёры одних автоматов насчитали больше пятидесяти экземпляров. Гранаты, ящики с патронами, немецкое обмундирование. Многое уничтожило взрывом, но наши эксперты разберутся.

Отчаянный комар с лёту нырнул в чашку, затрепетал прозрачными крыльями и замер мокрой съёженной букашкой. Георгий Петрович выловил его пальцами.

— Есть у меня подозрение, что это знакомая группа. В прошлом году мы их чуть не прихватили на сбыте. А теперь, похоже, и второй конец ниточки нашёлся.

— Ушли они? — спросил я, хотя и так всё было ясно.

— Ушли. Их на дороге машина ждала. По следам — легковая. Точнее эксперты сказать не могут.

Георгий Петрович сделал ещё глоток чая и достал папиросу.

— Ничего, поймаем! — сказал он, чиркнув спичкой.

Запахло ароматным табачным дымом.

— Поймаете, — согласился я. — Георгий Петрович! Вы ложитесь на кровать — я там свежее бельё постелил. А я на раскладушке.

— Спасибо, Андрей Иваныч!

Я помолчал и спросил:

— Георгий Петрович, у вас врачи знакомые есть? Онкологи?

— А что у тебя случилось, Андрей Иваныч? Есть подозрения?

— Мне бы отца хорошему специалисту показать. Тревожусь я за него.

— Хм…

Георгий Петрович простецким жестом почесал затылок.

— Попробую поговорить кое с кем…

* * *

Георгий Петрович и Рустам уехали на следующий день после полудня. Милиция и солдаты прочесали все окрестности, но время было упущено — бандиты успели скрыться. Что дал осмотр взорванного схрона, я не знал. Кто будет делиться такой информацией с егерем?

Перед отъездом Георгий Петрович снова собрал нас троих: Павла, Фёдора Игнатьевича и меня. Генерал попросил ещё раз подробно рассказать ему о нашем походе в Вязник.

Павел чувствовал себя намного лучше, чем вчера. Но никаких новых деталей мы не вспомнили.

После разговора сели обедать. Участковый и председатель остались с нами.

— Паша, — вспомнил я, — Помнишь ружьё, которое мы конфисковали у старика Худоярова? Отец звонил, сказал, что договорился с мастером, он посмотрит. Надо ружьё к нему отвезти. Ты сможешь?

— Не знаю, Андрюха. Начальство рвёт и мечет. Столько дел навалили — я до зимы не разгребу. Делай, говорят, упор на профилактику! Почему у тебя на участке пацаны без пригляда по лесам шастают и гранаты в деревню тащат?

Георгий Петрович незаметно усмехнулся.

— А что там за история с конфискованным ружьём? — спросил он.

— Пришлось конфисковать ружьё у одного пожилого человека. А оно — память о сыне. Сын на фронте погиб у него.

Генерал помрачнел.

— Ребята, как же так? — тихо и спокойно спросил он. — Неужели нельзя было сделать исключение?

Фёдор Игнатьевич тоже разочарованно покачал головой.