Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Сторонники Эвергета поспешили в Кирену, чтобы сообщить ему о гибели Филометора. Эта новость сильно обрадовала его, ведь он снова получил власть над Египтом. Ссылка не отрезвила и не смягчила этого человека, и он задумал отомстить своим обидчикам. Добраться до римлян Эвергет не мог, но разобраться с сестрой и ее сторонниками был вполне способен. Дела Клеопатры обстояли очень плохо. Как только Эвергет вошел в Александрию, ее ветреные жители стали выкрикивать его имя, а военные их поддержали. Но вскоре в городе воцарилась смерть, и воздух наполнился рыданиями и жалобами.

Толпа, взявшая на себя отмщение за Эвергета, ворвалась в еврейский квартал. Люди насиловали и убивали местных жителей независимо от их пола и возраста до тех пор, пока улицы не стали красными от крови. Смотревший на все это с одобрением Эвергет вполне мог бы натравить своих бессердечных последователей на обитателей македонского квартала, если бы ссылка не научила его осторожности. Провоцировать македонян было опасно, и Эвергет, не уверенный в собственных силах, предпочел оставить их в покое. Он заявил, что готов забыть прошлое, и разрешил телохранителям отправиться в Мемфис, куда бежала Клеопатра. Это был весьма хитроумный ход. Женщина забрала с собой своего сына Неос Филопатора и незамужнюю дочь в надежде на то, что сумеет от их имени править Верхним Египтом. История повторилась – страна снова оказалась разделена, и на повторное воссоединение ее территории надежды было мало.

Былая привязанность Клеопатры к Эвергету давно превратилась в безразличие, а признание римлянами факта ее совместного с Филометором правления развило ее гордость. Сенаторы сделали очень красивый жест. Для того чтобы доставить удовольствие жене и сестре, Филометор, как правило, в письмах, отправлявшихся в Рим, подписывался не только своим, но и ее именем, и сенаторы тоже адресовали ответы «правителям Египта: царю Птолемею и царице Клеопатре». Клеопатра даже удивилась тому, что Эвергет не воспользовался сложившейся ситуацией, ведь до того, как над юным Неос Филопатором будет проведен обряд коронации, она продолжала считаться царицей и единоличной правительницей Египта. Эвпатор, один из ее четверых детей, в соответствии с принятой в династии Птолемеев практикой в течение нескольких лет бывший соправителем своего отца, к тому времени, очевидно, уже умер[57]

, вследствие чего младший из сыновей стал законным наследником престола. Старшая из двух девочек, рожденных в браке Клеопатры и Филометора, некогда обещанная в жены Эвергету, нашла более подходящую ей партию в лице правителя Сирии, а младшая, по решению матери, должна была выйти замуж за Неос Филопатора.

Эвергет прекрасно понимал все это и то, что либо ему удастся убедить или заставить сестру отказаться от претензий, либо придется на протяжении какого-то времени довольствоваться властью только над Александрией. Он решил, что убеждать Клеопатру бессмысленно. Аргументы на эту строптивую женщину не действовали, и Эвергет стал готовиться к применению силы. Вопросы моральности подобного поступка его не беспокоили, но он осознавал, какие риски может принести с собой война, и выжидал, не желая подвергаться опасности. Солдаты, расквартированные в Александрии, полностью поддерживали Эвергета, но два военачальника еврейского происхождения – Хоний и Досифей – сумели бежать и стали подкупать солдат Филометора, возвращавшихся из Сирии, чтобы те встали на сторону Клеопатры. Из-за нехватки денег Эвергет не мог помешать этому. Его сестра забрала с собой в Мемфис всю казну, а средства, полученные в результате конфискации чужого имущества, правитель раздал в качестве вознаграждения своим сторонникам.

Однако проблемы на этом не заканчивались. Из Птолемаиды, расположенной посередине между Мемфисом и Фивами, пришла неприятная для Эвергета новость о том, что все бывшие наемники, ставшие клерухами, и их сыновья готовы помочь царице. Это заставило Эвергета задуматься. Он понимал: если клерухи из Птолемаиды поддержат Клеопатру, то их товарищи, живущие в других номах, скорее всего, последуют их примеру. Вероятность данного события была очень велика. Все греческие и македонские наемники относились к Птолемаиде по-особому, ибо там в неизменном виде сохранились эллинистические установления и идеалы. Синкретизм не пользовался в этом городе большой популярностью. В других местах греки могли поклоняться Исиде или совершать подношения в храме бога-крокодила Петесуха, но в Птолемаиде они были беззаветно преданны Зевсу и Дионису.