Египетские сны

Но этому народу больше пяти тысяч лет! – воскликнул я.

Имя народа определяет язык, на котором он думает. – возразил Мей. – Наши «египтяне», – скорее арабы, с примесью турецкой и черкесской кровей. Но, прежде всего, они – мусульмане, отсчитывающие свое время с «Хиджры» (переезда пророка Мухаммеда из Мекки в Медину в 622 году).

Мей прикатил меня в «мою комнату» и помог перебраться в постель. «На сегодня хватит, – сказал он, взглянув на часы. – Теперь отдыхайте. Кстати, помните, я говорил насчет Ораби, что он будет разбит и взят в плен? Так и случилось. Он оказался негодным воякой. Под Телльаль-Кебиром мятежников застигли врасплох и разбили. Самого Ораби-пашу взяли в плен…»

А я тут лежу, ничего не знаю. Его казнили?

По настоянию консула Ее Величества Королевы Англии, Ораби был выдворен за пределы страны. Кроме того, я, помнится, говорил вам, что в Верхнем Ниле вспыхнет восстание.

Так и случилось?

Именно так! Предводитель суданских племен Мухаммед Ахмед ибн ас-Сайид Абдаллах провозгласил там себя «Махди» – мусульманским Мессией.

Я вспомнил! Вы говорили еще про какого-то лорда. Дескать, придет некий лорд… и жизнь на Ниле изменится к лучшему… Правда, вы не сказали, кто он – «этот аристократ»…

Еще рано об этом…

Если не секрет, чем занимается в Лондоне ваш сын Клавдий?

Он работает в «Форин офисе». Ближневосточный отдел.

«Клавдий» – греческое имя. Был такой астроном – Клавдий Птоломей…

Браво Эвлин! А мое имя…

«Александр» – тоже греческое! Значит, вы – все-таки грек!

После Александра Македонского три столетия, включая царствование Клеопатры, правила династия Птоломеев.

Вы назвали дочь Клеопатрой – сокращенно «Клео»… Но ведь и «Мей» – сокращение?

Я не скрывал.

Я помню, вы сказали, что убрали начало. (Меня осенило) Так значит вы – «Птоломей»!

Эвлин, ваши успехи меня потрясают!

Это правда?! Вы, действительно, – продолжатель династии?!

Я, собственно, не претендую.

Но зачем изменять фамилию?!

Для пользы дела. Ислам не любит вспоминать о роскошной культуре, которую он разорил и до которой ему нет дела.

Только сейчас я сообразил, кого мне напоминал Мей. В нем было что-то от сфинкса. Его полученные в сражениях шрамы были похожи на «поцелуи» оттоманских ядер, изуродовавших каменного исполина. Однако теперь, несмотря на увечья граф не казался уродливым. Выражение силы и мудрости сообщало его лицу мужественную красоту.

Впрочем, раньше я многого не замечал и многого не понимал.

Как я сразу не догадался!? Граф, вы – потомок создателей Александрийской Библиотеки! Значит для вас и теперь это – дело всей жизни!

Собственно говоря, перед вами – банкир… – Александр выглядел немного смущенным.

«Банкир»! Ну и что!? Разве это мешает вам путешествовать по всему свету, спасая остатки того, что составляло славу династии, и что еще сохранилось – в оригиналах, слепках, набросках, копиях, – в любом виде! Я прав?

Остается добавить, что основную часть из спасенного мы с Клавдием «переправили» в Британский Музей. Более надежного места хранения на Земле пока еще нет.

– Александр, извините, мне кажется, сочетание «граф Птоломей» как-то странно звучит.

– Может быть, но не я это выдумал. Титул присвоила мне королева Виктория за спасение библиотеки, вернее, того, что осталось.

– Кстати, а кто такие «Башибутяне»?

Есть тюркское слово «башибузук» – что-то вроде головореза. Так турки иногда отзываются о моих земляках. А я про себя называю их «башибутянами». По аналогии с – англичанами…

Александр еще продолжал говорить. Но голос его затихал, удаляясь, а я «просыпался» уже в другом сне.

4.

Последний лондонский вечер.

Когда спускался в подземку, было еще светло. Так же, как накануне, выхожу у «Вестминстера» перед мостом. Над Темзой – первые звезды. Кажется, что темнеет стремительно.

Иду не к реке, а в обратную сторону (к центру).

Впереди – неширокая улица «Бердкейдж уолк» – «Прогулка птичьей клетки». Она ведет от Биг Бена в сторону Букингемского дворца. Мы были тут в первый день, под дождем. Неподалеку – знаменитые «Комнаты войны» (War Rooms) – бункер ставки Черчилля.

В сквере между деревьями – памятник хозяину «комнат».

Забираю левее, двигаюсь наискосок по лужайке, между зданиями Парламента, парламентской церковью Святой Маргариты и Вестминстерским Аббатством. Выхожу на «Викторию» (Victoria Street).

Вчера я бродил по «Набережной Виктории», созерцал ее с другого берега Темзы. Сегодня – вышел на улицу имени этой удивительной леди. Она считалась «простушкой». Ее вкусы не отличались изысканностью. В музыке отдавала предпочтение оперетке. Архитектура «Викторианской эпохи» славилась домами-тортами и смешением стилей. Но чем королева, действительно, прославилась, – так это супружеской преданностью. Мужа – Алберта она обожала все двадцать лет совместной жизни (он умер сравнительно рано). Шок, от кончины его, длился целых четыре года, в течение которых вдова избегала показываться на людях. Виктория поставила мужу памятник, построила знаменитый дворец – Альберт-Холл. В любви она, бесспорно, была Королевой из королев.