Его благородие

Все молчали. ЕИВ по причине своей природной застенчивости, и даже жена его Аликс, Александра Федоровна, у которой были натянутые отношения со свекровью, не была так остра на язык, как обычно. Распутин и Столыпин благоразумно помалкивали, когда речь шла об императорской родне, и все смотрели на меня.

— Ваше императорское величество, — обратился я к Марии Фёдоровне, — по Книге судеб вы единственная, кто останется в живых из императорской фамилии. Вам удастся в конце Гражданской войны уехать в Англию, а оттуда на вашу родину – в Данию. Никого из здесь присутствующих, а также и отсутствующих, не будет в живых. Речь идёт о жизни и о смерти, а не том, что скажет дядя ЕИВ Николай Николаевич. Вся императорская фамилия будет находиться на содержании парламента, который будет утверждать сметы расходов семьи, а великим князьям придется самим зарабатывать себе на пропитание. И если они выступят против Конституции Российской империи, то их будет ждать суд, о котором говорил поэт поручик Лермонтов.

Примечание МН

Российские революции всегда были однобокими или неполными. Требовалось доводить до ума первую и проводить вторую, чтобы чего-то добиться. Раньше это было тайной, а сейчас пусть люди почитают, что было раньше и что способствовало превращению нашей страну в Великую державу.

Глава 57

Когда я одевался внизу, ливрейный швейцар доложил, что их высокопревосходительство господин Столыпин и его благочиние господин Распутин уже уехали.

Обычное дело, как раньше, так и в моё время, и в будущее время, начальнику похрену мороз, на чём подчинённый доберётся и на чём подчинённый уберётся. Машина под жопой, сел и был таков. На них не надо обижаться, начальники меняются только со сменой общественного строя и когда они из номенклатуры превращаются в обыкновенных смертных, которым приходится сами рулить в машинах и вести жизнь нормального гражданина страны. Точно так же жандармы и полицейские превращаются в людей, когда отменяется их неприкосновенность.

Подошедший дежурный поручик сообщил, что буквально на днях пустили автобусный маршрут от Царского Села до Петербурга. Сам он его не пробовал, но последний маршрут отправляется через полчаса и до остановки максимум пятнадцать минут ходу.

Автобус. Со временем и Россия из феодальной страны превратится в демократическое государство, если народ из быдла превратится в граждан и будет чувствовать ответственность за судьбу страны и за каждого своего согражданина он будет драться где-угодно и с кем-угодно. А вот это уже настоящая фантастика.

Царское Село сейчас находится в городской черте Ленинграда и ехать было недолго, минут двадцать. Но впечатление от езды на автомобиле всегда приятное, особенно на ретро-автобусе, которые вряд ли увидишь даже на старинных фотографиях.

Домой я добрался с небольшим опозданием. МН сидела у окна и что-то шила, поглядывая на дверь. Обыкновенная офицерская жена.

Я умылся с дороги. Нет, я сначала разделся, снял сапоги, надел тапочки и умылся. Когда я вышел в гостиную, на столе уже стоял дымящийся ужин.

— Как день прошёл? — спросила меня МН.

— Активно, — сказал я. — Никто не звонил?

— Никто, — сказала МН. — Аппарат выключен и вряд ли по нему кто-то будет звонить.

Я подключил аппарат и в тот же момент раздался звонок. Звонил Столыпин.

Я доложил, что добрался до дома на автобусе и сейчас ужинаю.

— А я думал, что вы уехали с Распутиным. Впредь прошу не отлучаться от меня далеко, а быть всегда рядом, как и полагается чиновнику для особых поручений, — сказал он.

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, — сказал я.

— А вы что, не в курсе, что ЕИВ своим указом отменил титулования? — с явно чувствующейся ухмылкой сказал премьер.

— В курсе, господин действительный тайный советник, — отрапортовал я.

— И вот что ещё, — сказал Столыпин, — ЕИВ распорядился присвоить вам чин подполковника и наградить орденом Святого Станислава второй степени. Поздравляю вас. Завтра в полдень жду вас с планом мероприятий, о котором указано во втором указе. Спокойной ночи, господин подполковник!

Охренеть. Вот этого я не ожидал. Вероятно, я сильно смазал по августейшим рожам с их божественной властью. Чего-то я заговорил как вольтерьянский якобинец.

— Марфа, где у нас водка? — сказал я, а сам побежал к шкатулке со всякими военными мелочами.

Когда я заказывал у портного свои первые погоны с одним просветом для трёх звёздочек поручика, портной посоветовал мне взять ещё одни погоны с одним просветом для капитанского чина, чтобы на погоне не было никаких дырочек. И ещё старый Кац уговорил меня взять пехотные погоны с двумя просветами на вырост.

— Император Наполеон говорил, что в ранце каждого солдата должен лежать маршальский жезл, а старый Кац ещё скажет, что у каждого капитана должны быть полковничьи погоны, — сказал портной. — Представьте себе, что вам присвоят чин полковника, а у вас не будет погонов? Катастрофа.

И сейчас я держал полковничьи погоны и пригоршню звёздочек, а именно двенадцать штук серебряных звёздочек на золотые погоны с двумя просветами.

Я подошёл к жене и сказал: