Его благородие

Второе. Через несколько лет мы всё равно уедем отсюда, так как для продолжения карьеры нужно будет поступать в академию Генерального штаба (ГШ). Это три года жизни в Петербурге. Затем будет перевод в один из военных округов. Затем ещё. То есть, если она выйдет за меня замуж, то ей придётся ездить вслед за мной по местам службы. Поэтому обзаводиться здесь недвижимостью не имеет смысла. Деньги лучше всего положить в Сберегательный банк, дом придётся продать, а после венчания она переедет на нашу съёмную квартиру в городе. Моё жалование увеличится примерно до одной тысячи ста рублей в год, и мы сможем нормально жить, подкапливая деньги на чёрный день.

— Делай как знаешь, — сказала МН, — ты у меня хозяин и я тебе доверяю во всём.

На следующий день МН открыла счёт в Сберегательном банке и положила туда две тысячи рублей. Я снял двухкомнатную квартиру в доходном доме на Атаманской улице и в газете "Губернские ведомости" появилось объявление о продаже деревянного дома по месту проживания МН.

Рубикон перейдён.

Примечание МН

ОВ официально объявил нашим друзьям, что мы собираемся сочетаться официальным браком и создавать семью. Причём сделал он это так, что мне позавидовала бы любая женщина или девушка. Дома я показала, где спрятан наш семейный клад, и мы его выкопали. К моей радости, деньги совершенно не изменили ни ОВ, ни его чувства ко мне. Всё у нас делалось как в обыкновенной семье, и хозяин сразу распорядился местом нахождения денег на моем банковском счёте. И по слухам, реверс для женитьбы скоро будет отменён. Действительно, рядом со мной находится ангел, который всё знает, умеет, может и которому везде сопутствует удача.

Глава 37

Получил официальное приглашение посетить Офицерское собрание штабов и управлений Сибирского военного по адресу такому-то.

Подполковник Шмидт сообщил о времени прибытия и что меня будет представлять директор кадетского корпуса генерал-лейтенант Александр Ардалионович Медведев. Форма одежды парадная, при орденах.

На следующий день в газете "Губернские ведомости" появилось моё стихотворение, рассчитанное на заслуженных офицеров предотставочного возраста.

Мой старый конь стоит устало,Жуёт овёс в своём станке,Служил в войсках мой конь немалоПри неизменном седоке.Он помнит дрожь перед атакойИ свист клинка над головой,Затем в загон походкой шаткой,

А ночью слышен волков вой.Он помнит шумные парады,Когда гремит оркестров медь,Овёс отборный как в наградуИ настроенье – песни петь!Затем опять идёт рутина,Манеж, направо, рысссью – марш!Сюда приходят как картины

Весь дамский свет и шляп плюмажНам будто силы добавляетИ конь с поднятой головойОрлом пред дамами летаетИли танцует перед той,Что сводит всадника с умаЛицом красивым, томными глазами,А на балах – дерзка, умна,Но пленена гусарскими усами.

Всё это было так давно,Течёт неумолимо наше время,И конь уйдёт мой с табуном,Последний раз ступаю в стремя.Прощай, мой старый конь,Не плачу я, соринка в глаз попала,К твоим губам я приложил ладонь,Иди, где наша не пропала?

В назначенный час я был в Офицерском собрании неподалёку от гарнизонной гауптвахты и крепости, где содержался заключённый Фёдор Михайлович Достоевский.

Я в парадной форме с эполетами и начищенной медалью "За храбрость" третьей степени, Анненский знак и так сверкал позолотой, с шашкой на парадной портупее стоял в сторонке и дожидался приезда генерала Медведева, козыряя старшим офицерам и отвечая на приветствия младших офицеров. В той армии отдача чести являлась делом чести и неотдание чести расценивалось как посягательство на честь. А вы знаете или помните, что делалось в Советской Армии моего времени? Неотдание чести расценивалось как знак доблести нарушителя воинской дисциплины. Танкисты не приветствуют артиллеристов, пехота не приветствует кавалеристов, кавалеристы не приветствуют тыловиков, тыловики не приветствуют вообще всех, и это показатель не только деградации армии, но и деградации всего государства, которое не в состоянии иметь дисциплинированную и боеготовую армию, способную во взаимодействии всех родов войск разгромить любого врага.