Его единственная

К тому моменту как объявили привал, я не чувствовала ни ног, ни спины, ни рук. Все мышцы вначале свело, потом они одеревенели, а после непродолжительной болезненной ломки пропала чувствительность. Просить остановиться не позволила гордость. В числе моих спутников старцы есть, и ничего: нормально держатся, ну или вида не подают, что ощущают дискомфорт.

Как меня снимали с кобылки, как чем-то отпаивали, запомнилось смутно. Осталось лишь жуткое воспоминание о том, как опираясь на некогда верную метлу пробиралась к кустикам, стремясь справить нужду, и как неистово желала: если уж и не вернуть магию в полной мере, то хотя бы вновь совладать со своими гаджетами.

Ночь прошла как в бреду. Сны были яркими, эмоциональными и обрывистыми. То я оказывалась в своей квартире на Земле, то в доме Верховной и о чем-то с ней спорила, то у себя в Мелозерье, то где-то во дворце, где плутала, ища то ли кого-то, то ли что-то, но упорно не находя.

Утренний подъем стал настоящей пыткой. Ночная прохлада заставила и без того страдающее от усталости тело дрожать, вызывая болезненные спазмы. Голова раскалывалась от обилия мыслей и обрушившихся воспоминаний.

Похлебка показалась обжигающей и безвкусной. А после того как лошади оказались взнузданы, я почти взвыла:

– Ласточка, ко мне…

Каково же было мое удивление, когда метла послушно ударила по безвольно свисающей вдоль тела руке. Спутники отшатнулись, зашептавшись, но мне было все равно. Счастье затопило с головой. Не знаю, вернулась ли моя изподвыподвертнутая ведьмовская сила, но если метла вновь заработала, то я самая счастливая недоведьма на свете.

– Алиса, ко мне! – с долей надежды скомандовала я, но, увы, тарелочка на зов так и не явилась.

– Ласточка, вжик? – уже не так уверенно, не то что приказала, скорее спросила я, с радостью ощутив ставший родным толчок под пятую точку. – Мика, она работает! – воодушевленно поделилась своей радостью с фамильяром.

– Пи-пи-пи-пии! – деловито спрыгнув на метловище, изрекла мышка, вызвав суеверный страх в глазах спутников.

– Госпожа, как же так? – кивнул то ли на метлу, то ли на мышку седовласый маг.

– Ведьма я теперь, – вздыхая, признаюсь. – Но после шабаша сил лишена. Временно.

Народ приглушенно загомонил. Кто-то опасался возможных перемен, кто-то радовался: ведь будучи ведьмой я не обязана вступать в брак, а значит останусь единоправной владелицей своих земель. А под защитой ведьмы куда надежнее, нежели под рукою обычного аристократа. С такой хозяйкой вряд ли кто осмелится на рожон лезть.

Ох уж это ощущение ветра в волосах! Кружение облаков над головой и мелькание лесов и полей где-то внизу. Я то уносилась далеко вперед, то возвращалась к нашему отряду, едва не вереща от охватившего все мое существо восторга. Сказка! Пьянящая, волшебная, и даже боль в измученном теле стала сходить на нет. Жаль, сознание очистить ветер не в силах, мысли по-прежнему норовили нарушить идиллию.

Оставшийся путь преодолели довольно быстро. Видимо именно из-за меня мы ползли медленно и встали на ночлег, иначе добрались бы до дома еще затемно.

И вот он – отчий дом. Трехэтажный, из какого-то светло-кремового камня по цвету напоминающего известняк, а по крупянистой плотной структуре гранит, после родимой избушки показался слишком большим.

Ну что сказать? Владения оказались велики, народ гостеприимен, хоть и суеверен, чему немало поспособствовало мое фееричное появление на метле. То есть к дому-то я как приличная леди подъезжала верхом, с видом скорбящей добродетели. Правда не по неизвестным мне почившим близким, а по многострадальной пятой точке. Но вся эта маскировка не помогла; всевидящие крестьяне заметили странность блудной хозяйки, а сарафанное радио со скоростью света делало свое дело, разнося сплетни о хозяйке-ведьме.

Как так вышло – не знаю, но у порога меня встречали все слуги, работавшие в доме. Прямо-таки вспомнились фильмы про возвращение долго отсутствующих хозяев, которые так любят снимать англичане. И да, завидев их всех, пришло и узнавание. Вот этот полноватый лысый и улыбчивый мужчина лет сорока пяти – это Волден, такой не похожий на дворецкого, но именно им и является. Тот коренастый и конопатый – Ротан, наш конюх; невысокая пухленькая – Тали, генерал на кухне, командующий стайкой пристроившихся за ее спиной поварят. Плотники, садовники, кузнец, управляющий, горничные…

Вот только той, кто сейчас вспомнился с теплом – бывшей служанки моей предшественницы – среди встречающих не оказалось. Зато вперед выступила Дейра, бывшая и служанка, и компаньонка моей не моей матери, особа не в меру педантичная и чрезмерно благовоспитанная. Кажется, они с прошлой хозяйкой особняка были подругами детства, до той поры пока семья Дейры не разорилась, и родители не погибли. Тогда девочку взяли в компаньонки, благо воспитание позволяло ей не только прислуживать, но и не оплошать, сопровождая хозяйку.