Его моя малышка

– Правда? Ой, он мог. Он такой добрый, – как-то беззлобно и просто поверила Лиза и принялась болтать с Мариной как с лучшей подругой, ничуть не смущаясь, что видит её второй раз в жизни, и что они, видимо, из разных слоёв.

Не чувствовалось в ней ни утончённого высокомерия, ни снисходительного превосходства, даже фальшивого «да я такая же, как ты» в словах этой красивой девушки Марина не уловила. А жаль. Так хотелось, чтобы она оказалась плохой. Как минимум, бессердечной крашеной стервой, как максимум, безмозглой дурой. А ещё лучше, чтобы вовсе была не жертвой роковой ошибки, а подмену мёртвого ребёнка на живого устроила сама. Чтобы посмотрела на Марину и испугалась. Узнала. Почувствовала угрозу, опасность, неизбежность расплаты. Тогда Марина всё поняла бы без слов, без тестов и возненавидела бы её всеми фибрами души. Заранее. Авансом.

Но судя по её равнодушной доброжелательности, Марина была для Елизаветы Гомельской лишь случайной гостьей и никем больше.

Всё то недолгое время, что Марина видела Лизу, она казалась ей какой-то отстранённо-потерянной. Словно заблудшей, запутавшейся и усердно ищущей истину в вине. Но оно приносило лишь вкус пепла и горечь разочарования, как обычно и бывает, когда ищешь счастье на дне бокала. А именно счастья в семейной жизни Гомельских, как показалось Марине, и не хватало. А, может, ей именно показалось.

Может, они просто поссорились? Поэтому во время праздника Роман не смотрел на жену, только на дочь. А Лиза и вовсе не смотрела ни на него, ни на дочь. Вот как сейчас. Болтала, вертя головой по сторонам, пока Марина не сводила глаз с малышки, которая самостоятельно решала задачу: где, чем и как накормить зайца.

К счастью, рядом вовремя оказалась женщина лет шестидесяти с аккуратно уложенными седыми волосами, в скромном строгом тёмном платье, украшенном лишь кружевным воротничком и брошью. Она первая принесла одноразовую ложку и бумажную тарелку от стола с тортом. Потом в процесс игры включились другие дети, появился набор детской посуды, из которого девочки постарше организовывали «кухню». И мальчики на машинках уже стали возить пластиковые тарелки туда и обратно, когда Марина очнулась и поняла, что прослушала всё, о чём говорила Гомельская.

Она на всю эту возню вокруг своего ребёнка даже не обернулась. И, кажется, хвасталась мужем.

– Рома вечно всем помогает, – подтвердила та её догадку. – Однажды в парке, представляешь, увидел, как мальчишка упал с велосипеда. Так не просто помог встать, нёс его на руках до самой больницы. А пацан и ободрал-то всего лишь коленку.

– На руках? – рассеянно переспросила Марина, переживая, что Дианку оттеснили и невольно улыбнулась, когда малышка нашла себе другое занятие: решила разбомбить чужую «полевую кухню». – Наверно, было недалеко?

– Прилично. Но дворами быстрее, чем вокруг по центру на машине, – обернулась на её прикованный к детям взгляд Лиза. – Лидия Васильевна, вы мою маму не видели? – обратилась она к седовласой женщине.

Глава 17. Марина

– Нет, Елизавета Марковна. Мне пойти узнать? – женщина машинально принялась собирать разбросанные Дианой кастрюльки, пока девочки постарше, не скрывая разочарования, но на редкость снисходительно согласились, что Диана просто ещё маленькая, не понимает, как играть.

– Не надо, я сама, – посмотрела Лиза время в телефоне и понизила голос, наклоняясь к Марине. – А когда наша домработница сломала руку, – показала она глазами так, что Марине стало понятно, что Лидия Васильевна и есть их помощница по хозяйству. – Рома ей даже одну из машин с водителем отдал в полной распоряжение. А мы целую неделю тогда ели по ресторанам, пока не взяли на время её болезни новую, – хмыкнула она довольно.

– И что новая? Не понравилась?

– У-у, – отрицательно показала головой Лиза. – Ленивая. Неопрятная.

– Ясно, – вздохнула Марина, досадуя, что Лиза ей это рассказала. Конечно, это просто работа, как любая другая. Кто-то должен и драить сортиры, и мыть полы. Но не обязательно ведь относиться к людям как к прислуге. Стало противно и грустно. Она с сочувствием посмотрела на домработницу. Теперь они с Дианой играли в интересную игру: одна терпеливо поднимала с полу игрушки, а вторая забирала и снова их бросала. – А обычно вы где едите? – спросила Марина просто для поддержания разговора, заметив, что Лидия Васильевна поморщилась, когда Диана схватила её, видимо, за больную руку.

– По-разному. Но после рождения ребёнка всё больше дома. Лидия Васильевна нам и готовит. С маленьким ребёнком разве куда вырвешься, – вздохнула Лиза обречённо. – Эти памперсы, соски, бутылочки, пелёнки. У вас есть дети? – встала она с пола, застеленным специальным мягким «детским» покрытием квадратами в том месте где они сидели, поправила элегантное бежевое платье.

Марина тоже встала. И впервые этот вопрос поставил её в тупик.

Она не могла сказать «да», но, глядя на Диану, больше не могла сказать и «нет». Словно своим «нет» она перечеркнёт, разрушит такую шаткую надежду на чудо. Но тут же одёрнула себя, что это неправильно и отрицательно покачала головой.