Его последняя надежда

Голос внутри меня взывает, что я совершаю глупость. Он орёт благим матом, что в дальнейшем я могу пожалеть, но что если…

Попытка не пытка.

– Тамара Александровна частенько бывает в отъездах. Она вынуждена ухаживать за своей сестрой, но не в этом суть, – говорю чуть ли не по слогам, предоставляя себе шанс передумать. – Скоро начнётся хоккейный сезон, а за Васей нужно будет кому-то присматривать. В общем, я подыскиваю подходящую няню для своей дочери.

В глазах Нади плещется откровенный ужас.

– Я помню, ты говорил, твоя дочурка не воспринимает чужих женщин.

– Я как раз работаю над этим, – вру.

– Нет, предложение весьма заманчивое. Я хотела бы поработать нянечкой. Но что скажет твоя невеста, когда узнает, что ты взял именно меня?

На моём пути нарисовалось очередное препятствие. По неведомым причинам существование Миланы на время вылетело из моей головы.

– Она не будет против, – уверенно отвечаю, но за уверенностью скрывается недоверие. Я не верю собственным словам. – Я поговорю с ней. Милана будет только рада, если перед свадьбой у неё появится свободное время на себя любимую.

Я всё ещё не убедил Надю. Сомнения тревожат её, но она не озвучивает их.

– Что ж. Раз так, я бы попробовала! – говорит голосом полным скептицизма, а в следующую секунду раздаётся трескучий рокот, отчего свет в кухне замерцал. – В рот пароход! – в испуге Надя прикладывает ладонь к груди, глаза выпучивает.

– Испугалась? Это же всего лишь гроза! – прыскаю со смех при виде взрослой девушки, сжавшейся в комок словно беззащитное дитя.

– Нужно срочно выключить везде свет! Да! А ещё закрыть дверь на балконе! Как-то раз к нам в окно залетела шаровая молния, так я чуть кони не двинула! – то ли всерьёз говорит, то ли утрирует. В этой панике и не разберёшь.

Не на шутку всполошившись, она соскакивает с подоконника и выключает сначала свет в кухне, а затем сломя голову несётся в гостиную.

М-да уж. У этой девушки тараканов в голове больше, чем на мне волос.

В полумраке я с удовольствием доедаю остатки супа, споласкиваю тарелку, а Надя за всё это время так и не вернулась в кухню.

Неужели настолько боится грозу, что какое-то там безобидное громыханье заставило её забиться в угол?

Иду в комнату, чтобы лично в этом убедиться, и что я наблюдаю в потёмках?

Надя лежит, свернувшись калачиком на диване и с головой накрывшись пледом. Даже в темноте я могу различить, как сотрясается она каждый раз, стоит грому дать о себе знать.

До этих самых пор я не знал такого человека, который до клацанья зубов боится грозы. Даже моя пятилетняя дочь проще реагирует на буйство природы.

– Надь, ты там как?

– Н-нормально. Вот спать легла. Поздно же уже! И ты иди ложись.

– Ладно, только сначала поблагодарю тебя за то, что накормила голодающего. Спасибо, Надь. Было очень вкусно, да так, что я женился бы на твоём борще, – стараюсь отвлечь её своими глупыми шутками.

Вроде выходит. Надя медленно высовывает голову из-под пледа. Хотя я преувеличиваю. Голову – слишком громко сказано, поскольку мне видны только её огромные немигающие глаза.

– Ты променял бы Милану на мой борщ? – весьма серьёзно спрашивает.

Понимаю степень абсурдности данного вопроса, но всё же решаю подыграть:

– Да, причём без зазрения совести.

Надя громко цокает языком.

– Эх вы, мужики! Недаром ведь говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – будто отчитывает. – Но смею разочаровать, мой борщ не выйдет за тебя!

– Это ещё почему? – подпирая собой угол, всё ещё поражаюсь, куда нас завёл разговор.

– Не пара ты ему. Тебе бы больше подошли белые трюфели или, скажем, алмазная икра.

Ясно. Надя, как и многие мои знакомые, считает меня высокомерным до мозга костей и самовлюблённым типом. Не стану отрицать, отчасти так и есть. На многое в жизни я привык смотреть свысока. Это своего рода принцип, никоим образом не касающийся моей семьи и работы. В окружении родных и друзей я всегда настоящий. Такой, какой есть. Лишь немногие знают меня с другой стороны.

– С этим я поспорил бы, но не буду тебе докучать. Спокойной ночи, Надя.

– Ага, д-добрых снов!

Я отправляюсь в ту комнату, в которую не имел смелости входить уже очень долгое время. Именно в ней началась совместная жизнь с бывшей женой. Именно здесь я провёл свои незабываемые ночи и самые лучшие дни. Именно эта комната видела столько тепла, сколько не видела пустынная Долина Смерти, но именно в этой комнате сейчас сквозит лютым холодом.

Здесь давно уже нет ничего такого, что могло бы навеять воспоминания о прежней жизни: новый ремонт, обновлённая мебель и даже расстановка кардинально отличается от предыдущей, тем не менее я всё равно не входил в неё за ненадобностью.

Сейчас же, плотно прикрыв за собой дверь, я стараюсь не думать об этом. Пытаюсь вообще ничем не засорять свою голову. Раздеваюсь и без задней мысли проваливаюсь в сон. Никакая гроза, раскат грома и настойчивый ливень, барабанной дробью бьющий о карниз, не смогли помешать мне уснуть.

Просыпаюсь я от постороннего звука и такого чувства, точно во сне умудрился отлежать себе все конечности.